ПРЕДШЕСТВЕННИЦА ТРАМВАЯ

14 лет длилась в Ростове дотрамвайная эпоха, когда на городских рельсах безраздельно царила «конная железная дорога», или попросту конка, пассажирский вагон, который тащила пара лошадей под управлением кучера, стоявшего на передней площадке и звонившего в висячий медный колокол для предостережения пешеходов. Открытие конки на Большой Садовой состоялось 30 августа 1887 года вестниками прогресса - немецкими концессионерами. Ростовская конка была девятой в России, после обеих столиц, Одессы, Риги, Киева, Харькова, Тифлиса и Саратова.

Позже коночную линию протянули до центра Нахичевани и, кроме того, положили рельсы по Таганрогскому (Будённовскому) до самой Нахаловки (Новое поселение) и по Богатяновскому (Кировскому). С 1901 года по этим же рельсам весело побежал электрический трамвай. Но это потом, а тогда, в конце XIX столетия, медленно ползла конка.

Для того чтобы сдвинуть тяжёлый вагон с места, требовалось изрядное усилие лошадей, но, раз тронувшись, вагон катился дальше за счёт инерции со скоростью 5- 7 километров в час. Для подъёма в гору на Таганрогском проспекте подпрягали ещё и третью вспомогательную лошадь, стоявшую наготове в хомуте и с постромками. На самой высокой точке подъёма дежурную лошадь отпрягали, и она возвращалась вниз - чтобы ожидать следующий вагон. Желающему добраться на конке от вокзала к центру Нахичевани требовалось не меньше часа, учитывая все три пересадки, на которые был разбит этот маршрут. «Как только конка приближалась к очередной из них, - писал краевед С. Швецов, - пассажиры опрометью выскакивали, чтобы занять места в следующем вагоне и ехать дальше. Из него им навстречу бежали едущие на вокзал. Площадку брали с боем, затевая перебранку с кондуктором...»

В обеих столицах, а также в городах, расположенных на плоских местах, ходили огромные тёмно-синие двухэтажные вагоны, так называемые «империалы», снабжённые винтовыми лестницами, ведущими на крышу, ограждённую сетчатыми перилами. В Ростове же из-за обилия подъёмов и спусков тяжёлые империалы не прижились. Город обходился облегчёнными одноэтажными вагончиками без стенок, с одним только навесом на чугунных столбиках. Для защиты пассажиров от ненастья с крыши свисали плотные шторы, которые в жару подвязывались к столбикам или вообще снимались.

Конка считалась самым демократичным видом транспорта - из-за своей дешевизны. Пассажиры в ней делились на трёхкопеечных (стоячие места) и пятикопеечных (сидячие). Пускали в конку строго по счёту, не более 12 человек, иначе возникал риск, что вагон просто не сдвинется с места. Хотя алчные кондукторы иной раз умудрялись сажать трех-четырех левых пассажиров, кладя в свой карман лишних 9-12 копеек за рейс (цена пары хороших бутербродов с ветчиной или обеда в дешёвом трактире). В этом случае возмущённые пассажиры набрасывались на кондуктора: «Куда ж ты столько напхал! Аспид! Повернуться негде! Эдак мы и не поедем вовсе!» Кто не попадал на площадку, оставался ждать следующую конку. В связи с этим на окраинах нередко происходили драки между пассажирами из-за злополучных мест.

Для «конно-железной дороги» обычно старались подбирать тяжёлых сильных битюгов или бельгийских мохноногих арденнов. Впрочем, через год-два такой работы самые крепкие лошади превращались в жалких больных кляч и жили не больше пяти-шести лет. Но их не спешили заменять на новых, стремясь выжать из несчастных животных все силы до конца ради достижения выгоды и экономии городских средств. Недаром местные острословы желали ростовскому «конному трамваю» на очередной Новый год «хоть пару живых лошадей» и уверяли, что конку хорошо прописывать как дешёвое средство от насморка: «Два-три тура в вагоне - и самая жестокая простуда не выдержит давления атмосферы, насыщенной запахами трамвайных кляч!»

Шли годы, и скрипучая медлительная конка раздражала динамичных ростовцев всё больше и больше... Вот почему все без исключения горожане (кроме разве что извозчиков) с восторгом встретили быструю замену «конного трамвая» на трамвай «самоходный электрический». Ростов почти сразу избавился от унылой конки, далеко обогнав в этом отношении консервативный Петербург, в котором она дотянула на окраинах до 1917 года.

И если в Думах большинства других городов Российской империи шли бурные и долгие дебаты о предполагаемом вреде от электрического вагона (противники доказывали, что электрический ток будет убивать людей, вызывать пожары, трамвай будет давить пешеходов, пугать лошадей и т.п.), то ростовские отцы города согласились без долгих рассуждений на быстрое и повсеместное введение этого технического новшества.