ПРИЛИЧИЯ ДАМСКИЕ

Тайны дамского тюрнюра

Если бы вы вдруг, как в сказке, оказались на главной улице Ростова, Большой Садовой, в конце XIX столетия, вас бы поразило, что подолы многих женских платьев волочились прямо по земле на 3-5 сантиметров, причём в любую погоду. «Навстречу старухи, мордатыя, сонныя, волочатъ в песке одеянья суконныя. Овтратительно ста-рый и отвислоутробньгя, ползутъ и ползугь, словно оводы сонныя...», - писал поэт А. Гликберг (Саша Чёрный) о прогулке в городском парке, дорожки которого, согласно тогдашнему обычаю, были посыпаны песком. «Наступивъ даме на платье, надобно непременно извиниться, хотя бы это была простая крестьянка», - рекомендовали «Правила светской жизни и этикета», изданные в 1889 году в Петербурге.

Устройство женских платьев способствовало чистоте тротуаров и вызывало удовлетворение у дворников и тревогу у врачей-гигиенистов, писавших в «Приазовском крае» гневные статьи о вреде волочащихся подолов, а также корсетов, которыми дамы и даже иной раз простые мещанки злоупотребляли до обмороков.

Эти корсеты были действительно чудовищны. Затягивались они мощной кожаной шнуровкой и даже железными винтами, что вызывало у их носительниц «романтическую бледность».

Не всякая горничная могла справиться с процессом затягивания корсета, поэтому данную операцию доверяли мужу или любовнику дамы.

Если корсет являлся как бы искусственной талией, то так называемый «тюрнюр» был, пардон, «искусственным задом» женщины. «Тайны дамского тюрнюра» заключались в том, что к известной части тела подкладывалась корзинка, или каучуковый мяч в сетке, или прочие изделия лёгкой промышленности, а сверху всё это драпировалось пышными складками материи и бантами. В сочетании с затянутой в рюмочку талией всё это выглядело весьма внушительно. Простые казачки, жившие в Александровке и Гниловской, также на свой лад стремились не отстать от городской моды, надевая множество крахмальных нижних юбок, что увеличивало объём бёдер и известной части фигуры едва ли не вдвое, а вместо корсетов носили «кираску» - нижнюю кофту без рукавов, столь плотно облегающую стан, что на ней едва пуговицы не отлетали.

Всё это, конечно, как писали врачи, «носило характер нездоровой искусственности», зато хороши были женские шляпки. Все они были неповторимы и индивидуальны. Предела фантазии здесь не существовало. Были сотни, а может, тысячи фасонов шляпок, поскольку считалось, что двух одинаковых женских головных уборов быть не должно. Вот почему в обеих столицах империи, а также в Ростове, Одессе, Киеве и Риге существовала настоящая собственная индустрия производства женских шляпок.

На протяжении всего XIX века все шляпки были миниатюрны. Зато с началом эпохи стиля «модерн» (он же арт-нуово, югенд-стиль, сецессион), что совпало с началом нового, XX, века, резко изменились дамские головные уборы, которые превратились в круглые, «Аэродромы», украшенные огромными булавками, страусиными перьями, муляжами фруктов и чучелами птиц.

В 1913-14 годах последовал новый зигзаг моды, причём в сторону решительной демократизации. Снова вернулись маленькие шляпки, но на этот раз предельно простые - «панамки» и «шлемы», почти лишённые индивидуальности - и прямые юбки стали открывать щиколотки, что считалось весьма эротичным. Ростовские тротуары теперь уже никто не подметал подолами.

Представительницы ростовского «среднего класса» - небогатые мещаночки, продавщицы, работницы, жёны и дочки мелкого служилого люда - вообще отказались от индивидуальных головных уборов и стали просто носить мужские соломенные шляпы-канотье, но с длинными чёрными ленточками, в сочетании с полураспущенными волосами. Это, кстати, являлось последним криком английской моды.

Стрижку в Ростове носили очень немногие эмансипированные женщины - курсистки-нигилистки, авангардистки, социалистки, феминистки, футуристки или «стрикулистки» (от слова «стриженый»), как называли их в народе.