ПРИЛИЧИЯ МУЖСКИЕ

Ростов был всегда городом торжества европейской моды, поскольку, подобно Одессе, имел тесные связи с Европой и испытывал сильное культурное влияние Средиземноморья, главным образом, Франции и Италии. В старом Ростове были целые кварталы итальянцев, греков, немцев, турок. Было также много поляков. Из-за всего этого в Ростове кроме двух десятков православных церквей существовали католический собор, лютеранская и греческая церкви. Французско-подданные держали на Большой Садовой магазин парижского платья, причём последний крик моды из «столицы мира» (как тогда называли Париж) доходил до Ростова через пару недель. Но это, разумеется, для людей богатых. Основная масса средне или малообеспеченных ростовцев одевалась в «Домах готового платья» в прилегающих к Большой Садовой переулках. В этих маленьких мастерских иной раз висели в рамочках хозяйские дипломы об окончании «портновских академий» в Вене или Париже, что было правдой. До революции русские портные нередко стажировались по заграницам либо у многочисленных иностранных портных, работавших в Петербурге и Москве...

Основную массу мужских стандартных костюмов, сюртуков и «штучных жилеток» портные-кустари «строили» (как тогда говорили) по модным журналам и выкройкам, изданным в столицах. Если портной ориентировался на венский стиль, то на его вывеске, рядом с фамилией владельца, было указано: «Венский шикъ», если на Париж, то «Парижский».

Всё это к началу XX века привело к интернационализации и довольно унылой стандартизации мужской городской одежды - в противовес кричащей женской моде (с её чучелами птиц на огромных шляпах). Недаром поэт-пессимист Саша Чёрный (он же А. Гликберг) написал в 1911 году:

Все в штанах, скроенных одинаково,

При усах, в пальто и в котелках.

Я похож на улице на всякого.

Я совсем теряюсь на углах...

Любой тогдашний мужчина не мыслил себя без подтяжек, головного убора и неудобного стоячего воротничка, который пристегивался к рубашке и который полагалось менять каждый день. Поэтому в магазинах они продавались стопками по 12 штук. Воротнички называли «удавкой» или «альбертовкой» - по имени изобретателя, принца уэльского Альберта.

И всё же Ростов, несмотря на всю европеизацию и любовь к последним модам, продолжал отличаться особым межнациональным колоритом, и уличная толпа в нём была очень пёстрой. Так, нахичеванские армяне, ростовские турки, а также греки и арнауты (хотя терпеть не могли турок) носили красные турецкие фески под европейский костюм. Молодые армянки упорно надевали плоские национальные шапочки под платья модного европейского кроя. Старики-греки расхаживали в шароварах и турецких чувяках с загнутыми носами. Казаки при любом костюме носили хромовые сапоги с большим количеством складок и не расставались с красно-синими фуражками. Татары не снимали шитых бисером круглых тюбетеек, даже когда надевали костюм-тройку. Старые евреи щеголяли длиннющими пейсами, заплетёнными в косички на висках, и чёрными, наглухо застёгнутыми в любую жару сюртуками. «Заплетённые в косы пучки седоватых волос тряслись по краям их крючконосых лиц», - писал о почтенных благочестивых евреях Александр Кондратьев.

Персы были, пожалуй, самыми оригинальными. Они ходили по Ростову с крашеными хной бородами. Если уж персы попадались европеизированные и красных бород не носили, то ногти их, по-женски длинные, все равно оставались выкрашенными хной.

Самые богатые ростовцы носили фраки. Если в 80-е годы XIX века еще можно было увидеть на Большой Садовой анекдотического мужчину во фраке, в цилиндре и при этом в сапогах, который пытался курить «гаванскую цыгарку», то к 1913 году богатые люди уже давно умели носить европейские вещи и подобного «безобразия» нигде не наблюдалось. Денежный человек вполне освоил все тонкости парижских мод. Хотя и здесь ростовцы несколько перегибали палку. Это выражалось и в том, что фраки надевали не только по торжественным случаям, но и в будни, «просто так». На фешенебельной Большой Садовой или Пушкинской можно было запросто увидеть шикарного «франта-элеганта», прогуливающегося без видимой цели во фраке из чёрного крепа, в лайковых перчатках на бриллиантовых пуговицах (часто бриллиантики-то были фальшивые, но поди проверь!), с тонкой тростью из экзотического чёрного дерева с прямым (обязательно прямым!) набалдашником из слоновой кости или из серебра. Палки с золотым навершием или с выгнутой ручкой при фраке считались вульгарными, но при пальто или визитке разрешались.

Вообще жизнь богатых людей была отравлена кошмарным количеством «приличий». Правила приличий были суровы и весьма многочисленны. Скажем, «к обеду или к вечеру потребуется фрак. Но какой галстух (галстук) требуется надеть - белый или черный?» (Вот задача-то!). «К белому галстуху обязывает всегда письменное приглашение. Если же зовут вас запросто вечером на чашку чаю, то, значит, нужен черный галстух. То же самое требуется и формою приглашения... вообще фрак и черный галстух нужно надевать тогда, когда предполагаете увидеть на вечере без танцев дамское общество. Танцы же безусловно требуют белого галстуха...» и т.д. и т.п. (Из модной хроники журнала «Новь»).