Под красным одеялом

     В двадцатые годы в комсомольской среде царила необыкновенная сексуальная свобода, которая пришла на Запад только в 1960-х годах. Молодые комсомольцы упивались ею, нередко устраивая совместные сексуальные коммуны, нравы которых были способны шокировать даже нынешних обывателей. Между прочим, за безобидным словосочетанием «новый быт» в те времена скрывалась изощрённая эротическая разнузданность. Коммуны «новою быта» означали совместное спаньё десятков молодых комсомольцев и комсомолок. В такой коммуне всё было общим: посуда, обувь, одежда, еда, книги, деньги и... женщины! Это было очень весёлое место. Для коммун «нового быта» подбирали большую, желательно длинную комнату. Днём в ней было просторно и только в углу лежал большой толстый рулон. На ночь рулон раскатывали и получалось длинное красное «революционное» одеяло, под которым помещалось десяток другой голых комсомольцев и комсомолок. Перед коллективным действом участники произносили нечто вроде вечерней молитвы, исполняя революционные песни, чаще всего «Мы молодая гвардия рабочих и крестьян», а после тушили свет.

     Конечно, многие комсомолки беременели, но, пользуясь безграничной законодательной свободой абортов, они проводили процедуры абортов так непринуждённо и часто, как щёлкали семечки. Аборт на комсомольском жаргоне назывался «скрёбкой», а врачи-гинекологи «скрёбщиками» (об этом можно прочитать в ранних повестях советского писателя И. Эренбурга). В советской литературе 20-х годов описывались случаи, когда идти или нe идти комсомолке на аборт решали по числу голосов на собрании комсомольского актива! Так что иногда комсомолкам по решению собрания давали возможность и рожать. Имя новорождённому тоже давали по решению собрания. Самыми популярными у коммунаров именами были Октябрина, Трактор, Даздраперма (Да здравствует Первое мая), Гертруда (Героиня Труда), Электрификация (сокращённо Электра), Горн, Герой, Дизель, Спартак, Свобода, Революция, Искра, Борец, Энтузиаст и т. п. Я встречал в пору своего детства одного старика со сранным именем Энтузиаст Петрович. Помню ещё довольно известного киноактёра по имени «Спартак» (Мишулин). И девушку, мама которой звалась Искрой, и школьную преподавательницу Октябрину Анатольевну...

     А ведь иной раз члены таких коммун, снабжённых коллективными красными одеялами, вступали ещё и в общество «Долой Стыд» целыми общежитиями! Так что у первых комсомольцев была очень весёлая молодость, о которой они вспоминали со слезами умиления на глазах! Впрочем, по свидетельству старых комсомольцев, в распоряжении коммунаров-«новобытовцев» красивых девушек не было - сплошь одни деревенские дурнушки да конопатые толстушки. Красавицы жить в коммуны не шли, предпочитая создавать нормальные семьи, хотя «новобытовцы» ругали отступниц за «мещанство» и порывались исключить их из комсомола...

     В комсомольской среде бешеным успехом пользовался сборник рассказов пролетарского писателя П. С. Романона, который назывался «Без черёмухи», и страстная книга Александры Коллонтай «Любовь пчёл трудовых». В них проклинался институт традиционного брака и семьи и звучал призыв к простому НЕМЕДЛЕННОМУ удовлетворению сексуальных инстинктов «революционного пролетариата» без всяких взаимных обязательств и без романтического ухаживания, проповедовалась теория «стакана воды». Захотел пить - взял стакан и сразу пей. Так и в вопросе секса. Только всё и сразу залпом. Выпил стакан, то есть быстро и беспрепятственно удовлетворил инстинкт, и пошел дальше строить свой социализм и расстреливая инакомыслящих. Причём, сознательная комсомолка не имеет морального права отказывать представителю пpoгpессивной коммунистической молодёжи. Отказ в близости - подрыв борьбы за социализм, рецидив «буржуазного прошлого» и «мещанских условностей»... Он является контрреволюцией, поскольку снижает настроение, работоспособность и производительность труда у комсомольца или коммуниста. К тому же отнимает слишком мною времени.

     Справедливости ради следует заметить, что в тогдашней комсомольской жизни существовал и совершенно другой полюс. Это свирепый аскетизм и полная девственность как мужчин, так и женщин. Представителем этого направления был Николай Островский, придумавший образцового комсомольца-девственника Павла Корчагина. Здесь не было места никакому красному одеялу и коллективному сексу и вообще никакому сексу. Здесь было такое мазохистское самоотречение, которому позавидовали бы даже средневековые христианские святые.

     Это аскетическое направление в конечном счете и победило в комсомоле. поскольку властям нужны были жертвенные фанатики или хотя бы просто добропорядочные семьянины, а не жизнелюбивые распутники. «Долойстыдовцы» и коммунары-новобытовцы были обречены, поскольку полностью разрушать институт семьи власть не хотела. Ведь и коммунисты тоже понимали, что любое государство держится всё-таки на семье как на ячейке общества.

     Так что к концу сумбурных двадцатых вся трагическая романтика закончилась и наступила долгая эпоха красного пуританства.