ВСЕ ГАЗЕТНЫЕ СЕНСАЦИИ РОСТОВА РЕКЛАМИРОВАЛ ГОЛОСИСТЫЙ СОЛОВЕЙ

     Почему один из ростовских пере­улков назвали Газетным? Какие сен­сации преподносили ростовчанам га­зеты 20-х годов? Об этом - сего­дняшняя история ростовского старо­жила Бориса Игоревича Кинуса.

Читать газеты в Ростове всегда люби­ли. Но мало кто их выписывал. Газеты покупали в зависимости от того, что ин­тересного печатали в номере. Самыми удачливыми и талантливыми продавцами газет были Лука и Миня Соловецкий (или просто Соловей). К моменту тиража в цех экспедирования в типографии в переулке Братском собиралась толпа «газетчиков» (так называли продавцов печатной про­дукции). Первыми в цех неизменно попа­далиЛука и Соловей. Перед другими га­зетчиками они имели преимущество - были постоянными клиентами, покупали всегда по максимуму и сразу расплачи­вались.

    Соловей был маленького роста, чуть прихрамывал и обладал на редкость звон­ким голосом. Одним из первых получив тираж, он бегом выскакивал на улицу, выкрикивая на ходу краткое содержание газет. Соловья едва было видно из-за двух огромных кожаных сумок.

      Этот маленький расторопный человечек моментально выделял самые «забойные» материалы. Да к тому же Соловей разви­вал тему и прибавлял кое-что от себя. Например, увидев статью о Китае, Соло­вей перечислял на память китайских ли­деров и каждого наделял какими-то ка­чествами.

   Первым делом Соловей бежал по Брат­скому переулку, потом заворачивал на Халтуринский - там жили его постоянные покупатели. Когда этот голосистый мужи­чок вбегал в переулок, жители открывали окна домов (они большей частью были одноэтажными) и кричали: «Газету!» Со­ловей бросал свежий номер в раскрытое окошко и мчался к другому. Денег не брал. Ему нужно было опередить других «газетчиков», которые выбегали из цеха экспедирования следом и уже дышали ему в спину. Распродав весь товар, Со­ловей уже не спеша возвращался и со­бирал деньги. И ни разу его никто не обманул и не отказался платить.

      Соловей продавал только газеты, а Лука торговал всевозможной периодикой. Он не бегал, как Соловей, по улицам, а чинно раскладывал свой товар на деревянных щитах возле кондитерской лавки на углу переулка Казанского и Большой Садовой.

Лука обладал феноменальной памятью. Чуть картавым голосом он перечислял названия всех газет, журналов и брошю­рок, которые у него были в продаже. А потом подробно рассказывал о самых «ударных» материалах. Иногда его коммен­тарии пестрили двусмысленностями. На­пример, он выкрикивал: «Проект сталинс­кой Конституции 1936 года!» - и тут же, без паузы, тараторил: «Веселый смех по­лезен для вас и вашей семьи! Журнал «Крокодил»!» Понимайте, как хотите.

     Однажды Лука здорово опозорил одного начинающего ростовского поэта. Тот выпустил первую брошюрку своих стихов и, же­лая прихвастнуть перед приятелями, спросил у Луки, расхваливавшего в тот момент свой товар: «Стихи такого-то есть в продаже?» Лука очень рассердился на нахала, перебившего его, и, не меняя тональности, выкрикнул: «Дерьма не держим».

      Лука и Соловей были колоритными фигурами в Ростове. Ростовчане их любили - за добродушие, за колкие шуточки. Во время оккупации Ростова фашис­тами Луку и Соловья расстреляли. Их при­няли за евреев. Переулок Казанский, в котором Лука торговал газетами и журна­лами, спустя много лет был переименован в Газетный.

Особенно хорошо раскупались газеты, если в них печатались какие-нибудь сенсации. Как правило, репортеры выискивали их в залах суда. Судебные процессы в то время описывали очень подроб­но: на газетных полосах шла чуть ли не стенограмма судебного процесса. Печатались выступления адвоката, судьи, под­судимых.

    Борису Игоревичу запомнился уголовный процесс над молодым парнем, убившим любимую девушку. Это была романтическая история. В то время, после смерти Есенина, по России прокатилась волна самоубийств. Поклонники поэта ре­шали уйти из жизни следом за своим идолом. Так задумали поступить и моло­дые жители Ейска. Они отправились на высокий обрыв, занялись там в послед­ний раз любовью, и на пике страсти парень зарезал любимую. Потом, по их до­говоренности, он должен был воткнуть нож в сердце и себе. Но парень струсил. За убийство подруги его судили в Росто­ве, который был тогда краевым городом. Все местные газеты освещали этот про­цесс во всех подробностях. Напечатали портрет убийцы. «Такая наглая, тупая мор­да , - вспоминает романтического убий­цу Борис Игоревич. Каков был приговор, Борис Игоревич не помнит. «Тогда не миндальничали. Или десять лет или рас­стрел.              Он назывался высшей мерой со­циальной защиты».

      В конце 20-х годов местные газеты сообщили историю о падающей на Старом базаре (Центральном рынке) коло­кольне. Паника началась с обжорного ряда (там торговки продавали горячие борщи, жареные бараньи головы и другие потрясающие вещи). В тот день стояла пас­мурная погода, колокольня почти вся скрылась в черных рваных облаках. И одному из посетителей «обжорки», под­нявшему голову вверх, показалось, что не облака бегут по небу, а падает колокольня. По рядам пронесся его истошный крик. Все бросились бежать. И если первые ряды спасавшихся знали, что они убегают от падающей колокольни, то ос­тальные, поддавшись общей панике, дра­пали по инерции. Торговцы оставили весь свой товар, и на рынке хорошенько по­работало ростовское жулье, которое ни­чего не боялось.

       В 1934 году ростовские газеты писали о другой сенсации: как ростовский хи­рург Богораз восстановил своему паци­енту половой орган, который несчастному из ревности отрезала жена. В тот год в Ростове, в Доме медсантруда (одноэтаж­ное здание, стоявшее на месте нынеш­него универмага «Солнышко»), проходил Всесоюзный съезд хирургов. Борю Кинуса пригласил туда профессор Ладыженс­кий - сфотографировать моменты своего выступления на съезде. Видел Борис Иго­ревич и пациента профессора Богораза - тот демонстрировал перед медиками Союза свое реконструированное достоин­ство. А Богораз, основоположник восста­новительной хирургии, подробно расска­зывал, каким образом удалось достичь такого потрясающего результата.

      Профессор, по рассказу Бориса Игоре­вича, подрезал на животе пациента две мышцы и каким-то образом их срастил. Получилось два отростка, чем-то напоми­нающих ручки от чемодана. Потом из двух ручек профессор сделал одну и пришил ее вниз. Со временем эта мышца пере­родилась в сами знаете что. Кастрат стал полноценным человеком, женился на дру­гой женщине, и у них родились дети!

     Гениальный ростовский профессор хо­дил на протезах. В 20-х годах с ним про­изошел несчастный случай. Хирург спе­шил из мединститута домой и решил сесть в переполненный трамвай (в то время трамваи ходили по Большой Садо­вой). Трамвай тронулся, Богораз сорвал­ся с подножки и угодил прямо под коле­са.

     Когда хирурга с перерезанными нога­ми принесли в клинику, он приказал сде­лать ему местную анестезию и сам руко­водил ампутацией собственных ног, так как для протезов подходили не всякие культи.

     Вскоре профессор освоил протезы и продолжал активно работать, в том числе и оперировать, проводя довольно много времени «на ногах». Через некоторое вре­мя его пригласили в Москву.