КАК КЛОУН В ЦИРКЕ СТАВИЛ К СТЕНКЕ ЛЕНИНА

Коренной ростовчанин Борис Иго­ревич Кинус рассказывал «Вечер­нему Ростову» о старейших ростов­ских кинотеатрах (или электросинебиографах). О цирке и циркачах у него отдельная история.

После войны от ростовского цирка остались только стены - здание сгоре­ло во время бомбежки. Новое здание цирка проектировал член Союза архи­текторов Н.Г. Худовердов, как и мно­гие другие послевоенные здания. Но его имя упоминалось редко. Худовер­дов был в опале, так как оставался в Ростове во время оккупации города немцами.

До революции цирк называли теат­ром Машонкиной. Тогда в Ростове, как и во многих российских провинциаль­ных городах, не было постоянной цир­ковой труппы. Артисты выступали какое-то время в городе, а когда зрители те­ряли к их представлениям интерес, труппа уезжала в другой город.

Театр Машонкиной был универсаль­ным - за короткий промежуток време­ни трансформировался то в театр, то в цирк. Когда циркачи уезжали, арену уби­рали, закрывали купол, а в том месте, где размещался амфитеатр, устанавли­вали сцену.

После революции, до 1927 года, те­атр Машонкиной арендовал частный цирк Труцци и Никитиных. Это были известные цирковые семьи гимнастов и акробатов. Частный цирк владел огром­ной конюшней, и представления всегда открывали номера с лошадьми.

«Один номер я помню очень хорошо, - рассказывает Б.И. Кинус. - Как толь­ко публика рассаживалась по своим местам и затихала, ярко загорались лам­пионы (это форма ламп. - И.В.), ми­гали прожектора, и на арену под звуки оркестра выезжали на лошадях артисты, одетые, как римские воины, - в ме­таллических шлемах, в доспехах. Начи­налась битва. Это была пантомима «Бой гладиаторов». Воины сражались молча, только играла музыка»,

КЛИФ   АЙРО   ВЯЗАЛ ТОЛЬКО   МЕРТВЫЕ   ПЕТЛИ

После римских воинов на арену в сверкающих костюмах выбегали двое мужчин и женщина - экви­либристы и канатоходцы. Конфе­рансье объявлял: «Братья Розетти!» Публика смеялась - ведь получа­лось, что и женщина была братом.

Канат подвешивали не как обыч­но, а под большим углом. И стар­ший Розетти, забравшись на пло­щадку, установленную под куполом цирка, съезжал по канату на велосипеде. А потом падал вместе с ним в сетку, натянутую невысоко от пола.

Настоящую сенсацию произвел в Ро­стове известный на всю Россию Клиф Айро с номером «Мертвая петля». Он забирался под самый купол цирка и летел вниз по желобку, который ближе к арене заворачивался петлей. Где-то посредине желоба был разрыв. Клиф Айро пролетал пустое пространство, вписывался в желоб, извивался в пет­ле, а потом с грохотом ударялся голо­вой об установленный в конце «мерт­вой петли» буфер (перед тем, как от­правиться в путешествие по желобу, Клиф надевал шлем).

«Смертельный номер» занимал целое отделение. Старина Клиф знал, как по­щекотать публике нервишки. На арену выходила женщина - якобы жена смель­чака. Айро эффектно прощался с ней перед головокружительным прыжком минут десять. Женщина становилась на колени, умоляя супруга не рисковать жизнью. Клиф крепко обнимал женщи­ну. В этот момент барабаны били дробь и циркач, изящно оттолкнув от себя рыдающую супругу, подходил к лестни­це. Забирался он долго. Через каждые три ступеньки Айро останавливался и посылал публике прощальные воздуш­ные поцелуи.

ВАСЯ   КОЖЕМЯКА   ВЫШИБАЛ ДУХ   ИЗ   «МАСКИ   СМЕРТИ»

Помимо театра Машонкиной, где шли цирковые представления, в Ростове был цирк типа шапито, который назывался цирком Буля Клемента. Находился театр на углу Богатяновского спуска и Боль­шой Садовой (почти напротив строяще­гося ныне здания музыкального театра).

Буль Клемент - бывший борец по клас­сической французской борьбе (сейчас она называется греко-римской) устраивал в начале каждого года чемпионаты фран­цузской борьбы. За месяц до представ­ления по городу развешивались огром­ные афиши интригующего характера: «Едет, едет, едет!..» А вот кто едет, до поры до времени не разглашалось. За неделю до чемпионата секрет открывал­ся, и афиши пестрели именами или про­звищами борцов: «Золотая Маска», «Груз­чик Днепровских портов Вася Буревой»...

По правилам чемпионата, выступавший в маске снимал ее после первого поражения. Поверженный продолжал участвовать в турнире, но больше не котировался. Борцы старались придумы­вать себе прозвища погромче. Однаж­ды на турнир прибыл Маска Смерти. На голове борца была шапочка, разри­сованная под череп.

Ростовская публика болела за своего земляка по кличке Ростов­ский драгиль Вася Кожемяка. Ва­силий работал ломовым извозчи­ком и славился не только недю­жинной силой, но и несоразмерно длинными руками. Когда на арену выходил Вася, публика, затаив ды­хание, ждала, когда ее любимец двойным нельсоном вышибет из противника боевой дух. Этот слож­ный прием блестяще получался у Васи. Ростовский драгиль пропус­кал руки сопернику под мышки, обхва­тывал руками его голову и сжимал ее, пока противник не сдавался.

Приветливо ростовские зрители встречали и Мациста Кавказа Колю Квариади. Малообразованный, неотесанный Коля нарушал правила турнира - на­пример, кусался. Но ростовчане люби­ли такие пикантные детали и всегда громко хлопали Мацисту Кавказа.

КАК   МАНЕЖ   СТАЛ ПОЛИТИЧЕСКОЙ   АРЕНОЙ

В перерывах между боями на арену выбегали клоуны Бим-бомы, которые пе­редразнивали борцов и устраивали под бравурную музыку свои клоунские сра­жения. А одного клоуна как-то раз, сра­зу же после представления, чекисты забрали в Богатяновскую тюрьму.

Рыжий клоун Эйжен, обрусевший француз, часто позволял себе прямо с манежа отпускать политические шуточ­ки. Одна из них была такая.

На арену выносили декорацию - сте­ну в квартире. Эйжен бродил по мане­жу и советовался с публикой, как луч­ше разместить портреты. При этом не показывал зрителям, кто был изобра­жен на них.

«Вовочку к стенке, ну а Левочку по­весим», - наконец принимал решение рыжий клоун. Зрители хохотали, так как хорошо понимали, что Вовочка - это Ленин, а Левушка - Троцкий.

Через несколько дней Эйжена выпус­тили из тюрьмы. Но он так и не угомо­нился и продолжал острить на полити­ческие темы. Правда, про Вовочку и Левочку больше не шутил.

В современном цирке Борис Игоре­вич был лет пятнадцать назад. Но для него это все равно, что сегодня.

- Современный цирк опростился - и артисты, и оформление, и музыка. Раньше все с иголочки было - шелко­вое трико, цветные камзольчики, элас­тичные сапожки. В цирковом оркестре работали квалифицированные специа­листы. Поганый музыкант там бы не удержался. Осветительными приборами пользовались умело. А сейчас в осве­тители берут мальцов с улицы.

Однажды в современном цирке я ви­дел, как такой малец осветил в розо­вом цвете немолодую воздушную гим­настку. И зрители увидели все ее мор­щинки и разглядели заштопанные кол­готки.

Но вы не обращайте внимания. Мо­жет быть, это просто старческое брюз­жание. По молодости, когда все впер­вые, ведь иначе воспринимаешь и цирк, и театр, и кино, и вообще жизнь, - го­ворит Борис Игоревич.