ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК

     УЖЕ НЕСКОЛЬКО  дней редактор краевой пио­нерской газеты  «Ленин­ские внучата» не приходил на работу. Откроешь дверь его кабинетика — никого. Все на своих местах — и Краско, и Вельтман, и Старосельский, и Безбородов, и Жак. А Полиена Николаевича Яковлева нет. Болен. В редакции, обычно шумливой, суматошной — не­вообразимая тишина.

     Полиен Николаевич  любил деткоровскую братию, эту неу­гомонную ребятню, являвшую­ся в редакцию после уроков. Он видел в этих мальчишках хороших помощников, на кото­рых можно положиться. Но особенно он выделял  Додку Геухерова, очень способного паренька. И задания давал ему самые ответственные.

— Я очень соскучился  по Полиену Николаевичу, — ска­зал мне  Додка. —  Как ты думаешь, удобно пойти к нему домой - проведать больного?

        Я не знал, что ответить.

       — Давай сходим вместе, — сказал он. — Вдвоем все же удобней.

Жил тогда Яковлев по Посоховскому, 51, в небольшой квартире, одна комната была совсем малюсенькая. Визит наш был кратким, но запомни­лось все до мельчайших под­робностей. Письменный стол был завален бумагами. Возле кровати стоял стул и на нем тоже ворох рукописей. Он го­ворил, что пишет книгу о ста­рой школе. И еще он говорил, что воспоминания детства дороги ему, и сколько   всего было хорошего, да и пло­хого было немало. И как учиться интересно, но нередко поздно это понимает человек, когда порой лучшие сроки про­ходят и упущено много вре­мени, упущено зазря, напрас­но, а затем приходится на­верстывать, догонять, чтобы не плестись в хвосте, не   быть отстающим.

      Он говорил все это, не глядя на нас, как бы рассуждая вслух. И нам, мальчишкам, бы­ло интересно слушать лежаще­го в постели пожилого челове­ка, который вот так запросто, душевно говорит, о чем-то вспоминая, и тут же выклады­вает своим собеседникам,  ко­торых-то и собеседниками трудно назвать, потому   что они за все время не пророни­ли ни одного слова.

    После этого не раз мне пришлось бывать в гостях у Полиена Николаевича. Он всег­да охотно делился   своими мыслями, но больше   любил расспрашивать.

      Более полувека прошло с тех пор. Не так давно меня  неу­держимо потянуло туда, где жил некогда Полиен Николае­вич и где я чувствовал себя на седьмом небе. Теперь это улица 7 февраля. И номер до­ма стал 57.

      С волнением я входил   в знакомые комнаты. В них жи­вут другие люди. Они с по­ниманием отнеслись к моей затее. А рядом с ними — не­большая комната Анны Пав­ловны Бессоновой. Беседа с нею доставила мне  радость. Она была соседкой Полиена Николаевича и вспоминала о нем с восторгом. Вот что она рассказала:

     —    Полиен Николаевич был восхитительный,  обаятельный человек. Он был   любимцем всех жильцов. Его ценили за доброту, приветливость, ува­жительное отношение к людям. Конечно, мы понимали, что он на голову выше нас, но своим поведением он никог­да не дал нам почувствовать свое превосходство. Просто­та, задушевность, мягкость в обращении с соседями по квартире очень нам импониро­вали. Он проявлял интерес к нашим делам, всегда расспра­шивал, что нового на работе. Он сумел создать дружескую атмосферу между жильцами. Жить здесь при нем было очень хорошо, и даже весело. Время от времени в   нашей квартире выпускалась стенга­зета. Ее душой был Полиен Николаевич. В ней помеща­лись дружеские шаржи, стихи. Висела она вот здесь, в при­хожей.   Как хорошо было, когда вечером мы собирались возле стенгазеты, чита­ли ее вслух и безудержно хо­хотали. И рисунки были очень удачными,   и  стихотворные подписи под ними очень ост­роумными. Что называется, не в бровь, а в глаз добродушно высмеивались наши житей­ские недостатки, верно подме­ченные острым глазом писате­ля и художника. Но сделано это было с таким уважением к личности человека, с такой душевной отзывчивостью, что никто не обижался.

 —    Жил Полиен Николаевич в двух комнатах, - продолжи­ла свой рассказ Анна Павлов­на. — Но одну из них, боль­шую, уступил детям своих друзей Чумаковых. В ней они жили, когда учились в рос­товских вузах в начале трид­цатых годов. Одну звали Ари­адна, она училась в медицин­ском институте, а другую — Ирина, она — в педагогиче­ском... Устраивал Полиен Ни­колаевич  и  домашние кон­церты для соседей. Частенько вечерами мы слушали его игру на пианино. Играл он вещи серьезные. И хотя мы не были знатоками музыки, но все понимали, так как он имел обыкновение  рассказы­вать нам и о композиторах, и о смысле, заключенном в их сочинениях.