Легенды ростовского манежа

На арене — дворянин

Дворянин Михаил ТУГАНОВ настолько любил донских коней, что, оставив службу, подался в циркачи. Родственники от него отвернулись. А он, отказавшись от дворянского титула, с годами стал легендарным цирковым артистом. Его номер «Донские казаки» объездил полсвета и завоевал престижные награды.

Подобных примеров множество. Но не у всех счастливый конец. Другой ростовский дворянин — Владимир СЫСОЕВ отличался глубокой образованностью. Начинал карьеру юриста, увлекался спортом. Но спорт пересилил увлечения молодого человека. Подавшись в цирк, он стал знаменитым гимнастом. За благосостоянием не гнался. И даже смирился с тем, что Советская власть национализировала доходный дом на Будённовском проспекте, который по наследству перешёл бы к нему. Артисту досталась крохотная комнатка в этом огромном особняке. В 1938 году он обедал в ресторане на первом этаже дома и рассказал случайному собеседнику анекдот. В итоге арест…

Поддубного обокрали

До революции в Ростове работал великий силач Иван ПОДДУБНЫЙ. Приезжая в город, он снимал шикарный номер в гостинице. И всегда был один. Однажды встретилась ему симпатичная гимнастка. Поддубному показалось, что он влюблён. Сняли двухместный номер, потекла счастливая жизнь. Неделю спустя Поддубный отправился на чемпионат, а когда вернулся, девушки не было. Вместе с ней пропали его награды. Одних золотых медалей было весом в здоровенную гирю — 30 пудов.

«Дайте мне его! Дайте! Я его загрызу!»

Основатель знаменитой цирковой династии Иван ФИЛАТОВ много лет жил в Ростове. Он вспоминал, как до революции здесь прогорал цирк, и, чтобы поправить дела, хозяин расклеил по городу афиши: «Только два дня! В цирке показ дикаря-людоеда. Съедение живого человека на глазах у публики!» Публика до отказа заполнила цирк. Все ждали сенсации. В конце представления на манеж выкатили клетку, в которой сидел загримированный Филатов. Он дико рычал и рвал прутья.

— А теперь аттракцион «Съедение человека», — объявил хозяин цирка. — Желающих быть съеденными… прошу в клетку!

Зрители ахнули. Конечно, никто не вышел. Выждав паузу, хозяин объявил:

— В таком случае представление заканчивается. Разочарованная публика покидала цирк. А на другой день представление повторили. Правда, на этот раз желающий нашёлся. На манеж вышел упитанный, крепко подвыпивший купец.

— Же-ла-ю! Желаю, пусть меня ест! — заявил он. Открыли клетку. Зал замер. Перепуганный «людоед» Филатов изо всех сил зарычал и, встав на четвереньки, начал руками и ногами разбрасывать опилки, надеясь, что купчик испугается и передумает. Но пьяницу это ничуть не смутило, и он смело пошёл вперёд. Не зная, что делать, «людоед» умоляюще посмотрел на хозяина.

— Кусай, кусай, — сквозь зубы цедил хозяин. В отчаянии Иван Лазаревич опрокинул купца на опилки и вцепился зубами в ухо. От боли тот моментально протрезвел и заорал благим матом. Орал укушенный. Орала публика. Визжали с перепугу женщины…

— Не надо! Не надо! — кричали с мест. Униформисты по знаку хозяина бросились на Ивана Лазаревича и начали с силой оттаскивать от купца. А Филатов вошёл в роль и, забыв, что он дикарь-людоед, выскочил из клетки и закричал на чистом русском языке:

— Дайте мне его! Дайте! Я его загрызу!

«Людоеда» с трудом водворили в клетку и увезли с манежа.