ЗОЛОТО ЗАПОРОЖЦЕВ, РОСТОВСКИЙ СЛЕД

      Со времен царя Петра I Запорожская Сечь была обречена на принудительный роспуск. Крепчая, Российская империя не могла бесконечно долго терпеть в своих пределах вольную республику. Сознавая это, казаки исподволь готовились к исходу в «чужие пределы». Особо тщательно продумывалась судьба сечевой казны, её берегли «пуще глазу» в местах, известных лишь самым приближённым к атаманской власти. В особой священной клятве посвящённые берегли великую сечевую тайну. Общий план на перспективу вызрел давно и в идеале был обустройством в любой стране Востока, Америки или Австралии, где предполагалось выкупить кусок территории и вдали от родного Днепра возродиться привычной вольницей. Золотой запас, добытый за столетия походов и грабежей, предназначался для небедного существования на новом месте.

    День «Х» пришёлся на июнь 1775 года, когда, подавив пугачёвский бунт, Екатерина II приступила к непосредственной ликвидации днепровского очага потенциального бунтарства. Разгром Сечи осуществился стремительным войсковым маршем и неожиданным захватом. Безжалостно и в короткий срок всё население Сечи было истреблено. Большая часть уцелевших ушла в Турцию. Особой команде, приданной полевым войскам, предписано было отыскать и изъять казну запорожцев. О составе золотого запаса и месте его нахождения сведения были самые противоречивые, поэтому имперская сторона укрепила сторожевые посты на юге, выстроив сплошную заградительную линию на всех подступах к Чёрному морю.

        У запорожцев была заготовлена спасительная хитрость. В путь были снаряжены два обоза, две команды, и пошли они двумя разными направлениями. Первый обоз пошёл на юг, в заведомую западню. В составе обоза были запряжённые волами три фуры, гружённые тридцатью осмолёнными дубовыми бочонками с песком и камнем. Предполагаемое развитие событий оправдалось: обоз был схвачен, весь груз без вскрытия опечатан и под усиленной охраной направлен в столицу империи. Так было выиграно немалое время для тайного прохода истинного золотого обоза по второму, главному, направлению – через Дон на Каспий, а далее в Персию. Тут, кроме всего прочего, была надежда на донских собратьев: думалось, пропустят, не выдадут. Обоз из трёх фур с тридцатью двухпудовыми осмолёнными бочонками содержал золото в монетах, изделиях и драгоценные камни. Обоз сопровождала команда особо доверенных молодых казаков. Шли ночью, а днём укрывались в оврагах и зарослях, высылая вперёд разведку. На границах земель донских казаков, что в те годы шла на север от устья реки Темерник, движение остановилось.

   Расчёт на помощь донцов не оправдывался, подходы к Дону стерегли конные дозоры. Они отлавливали разбегавшихся сечевых казаков и услужливо сдавали их на расправу имперским воинским начальникам. Обозу пришлось затаиться и ждать, пока иссякнет верноподданнический энтузиазм донских собратьев. Надвигалась зима. К весне большая часть обозников или умерла от холода и голода, или была отловлена. Тут ко времени открылся обман с первым обозом, и власти с особым пристрастием пытали запорожцев, попадавшихся им в донских степях. Но ни пытки, ни изощрённые казни не смогли вырвать тайну заветного обоза – он исчез бесследно. Предположили, что оставшиеся в живых обозники припрятали ценный груз в надёжном месте, в дремучем лесном массиве поймы Темерника, а сами налегке ушли в Тамань к казакам-некрасовцам с надеждой вернуться, когда суета уляжется. Неизвестно, дошёл ли кто, но через год и некрасовцы подверглись разгрому, а уцелевшие бежали в туретчину.

     Так и осталась тайной судьба несметных сокровищ. Она обросла легендами и преданиями для нескольких поколений кладоискателей. И немало было таких, кто посвящал поиску всю свою жизнь. Подогревало интерес искать то, что объём и состав золота и ценностей были настолько значительными и уникальными, что за пределами России они где-нибудь непременно объявились бы. Но казачья казна не объявилась, исчезла именно на подходах к Темернику. Слухи о неожиданных находках, наводящих на след, дразнили донскую общественность весь ХIХ век. В предместьях Ростова по берегам балок и обрывистых песчаников часто находили пещеры с путанными проходами, а в них – древние предметы. И хотя вещи оказывались не запорожского происхождения, бытовала уверенность, что искать надо именно в таких укрывищах. В начале ХХ века образовалась даже акционерная компания по поиску золота запорожцев. К этому времени в балке Сухой Чалтырь, что на выезде из Ростова, нашли останки нескольких волов с упряжью и иными признаками запорожского захоронения, и поиски на много лет сосредоточились в этом районе. Ближе к 1917 году акционерное общество приобрело любопытный документ, слух о существовании которого столетие до того будоражил умы кладоискателей. Но воспользоваться этой наводящей на след картой не смогли, поскольку наступившие времена вымели всяких акционеров в дальнюю эмиграцию или, того хуже, из жизни.

 Этот старинный пергамент с водяными гербовыми знаками размером с тетрадный лист имеет интригующую историю. Такова легенда. В первый год переселения на Дон выходцев из Крыма к ним прибился молодой казак по имени Симон. Он был умельцем-строителем и отличался необыкновенной набожностью. Ему переселенцы доверяли выбирать места под закладку церквей. Он же возглавлял бригады строителей. В 1783 году переселенцы решили построить невдалеке от Нахичевани армянский монастырь Сурб-Хач, подобный тому, что много столетий существовал в Крыму. Симон проявил в том необыкновенную активность, указал место на высоком берегу одного из рукавов Темерника. Затем много лет обустраивал монастырь и его храм, дошедший до нас в виде архитектурного шедевра XVIII века. Там и остался жить на правах рядового монаха. Через 50 лет настоятелем монастыря стал известный просветитель и поэт Арутюн Аламдарян. Он сблизился с состарившимся Симоном и из доверительных бесед узнал о некой великой тайне, терзавшей старика, мучительно сознающего нелепость предстоящего ухода из жизни вместе с клятвой о некоем несметном богатстве. Условились, что перед смертью старик откроется. Однако его уход из жизни случился не в святой обители и без исповеди. Однажды вместе с другими монахами он отправился санным путём за топливом вверх по Дону – в угольные края. На обратном пути пережидали пургу в какой-то балке. Тут на них напала стая волков. Истекающего кровью старика отбили, но до монастыря живым не довезли. Обмывая тело, обнаружили на спине татуировку в виде женской головы и трезубец – символику запорожцев. Поняли, что это карта, и скопировали.

       Слух о кончине старого казака-монаха, о татуировке, его тайне, карте удержать в стенах монастыря не удалось. По всей округе зачастил бродить всякий народ в поисках спрятанных богатств. В осеннюю ночь 1834 года явилась в монастырь банда. Монахов связали и пытали, Аламдаряна смертельно ранили. Грабители проникли в подвал храма –  искали выходы в тайные пещеры. Однако из города подоспела спасительная помощь, и бандиты бежали. Следствие по делу длилось долго, злодеев не нашли, но впредь подвал посчитали необходимым завалить землёй. Карта следствию ничем не помогла, и её оставили в монастырских бумагах…

     В 1942 году вместе с немцами в Ростов вошли и румынские части. В один из летних дней трое румын были задержаны немецким патрулём в районе Сурб-Хача за странным занятием: миноискателями они обшаривали окрестности. У них изъяли старинную бумагу с рисунком, напоминающим очертания женской головы. Румын доставили в комендатуру Нахичевани. Немцев позабавила история о сокровищах, и они снисходительно могли бы отпустить кладоискателей. Но миноискатели оказались украденными с воинского склада, и это решило судьбу румын: за воровство немцы карали беспощадно – румын тут же, во дворе комендатуры, расстреляли. Заведённое по факту дело вместе с изъятыми документами направили румынскому командованию. С известной педантичностью, передачу бумаг провели через гражданскую администрацию по месту происшествия. В нахичеванской управе в то время архивом ведал известный донской краевед и адвокат Х. А. Поркшеян. Он знал историю поисков клада и ранее слышал о карте. Тех нескольких минут, пока в его руках были бумаги несчастных румын, ему хватило, чтобы изъять из подшивки подлинник, а взамен вставить подделку.

       Так загадочный набросок женской головы на старинной гербовой бумаге дошёл до наших дней. Разгадку много раз пытались решить любители и специалисты. При всех условиях направление поисков связывается с монастырём Сурб-Хач. В его округе и после восстановления подвального помещения храма видится реальная возможность раскрыть тайну более чем двухвековой давности. Кстати, восстановление подвального помещения предусматривалось и проектом мемориала: подземная галерея от храма вела к зданию музея. Проект, к сожалению, остался неисполненным.

Публикуя карту, приводим один из вариантов её прочтения:

      – трезубец – указание на принцип масштабирования применительно к местности, при этом основной наводящий элемент: отрезок линии «топор – копье» /»Т – К»/, «серьга» – крепость Св. Дмитрия;

    – отрезок «топор – копьё» применительно к местности – береговая линия Дона между речками Темерник и Кизитеринка, с поправками на отклонение устьев за более чем два века;

       – учитывая указания трезубца, если из центра отрезка «Т – К» построить перпендикуляр и отложить на нём длину, равную «Т – К», получаем вершину условного равнобедренного треугольника, где в основании «Т – К»;

      – построив такой треугольник на карте нынешнего Ростова, найдем, что его северная вершинная точка – храм Сурб-Хач.

    Напомним, что до основания монастыря в 1783 году здесь были пустынные крутые обрывы над зарослями пойменного леса.