ДОЧЬ  ИЗВЕСТНОГО ДОНСКОГО  ПИСАТЕЛЯ СТАЛА  ЖЕРТВОЙ НЕВЕСТКИ И СЫНА

В семье известного (ныне покойного) ростовского писателя, на книгах которого воспитывалось не одно поколение (его повестями и романами взахлеб зачитывались мальчишки и девчонки), произошла ужасная по своей жестокости трагедия.

Его 58-летняя дочь Елена стала жертвой 25-летней женщины, своей невестки (кстати, матери троих детей!), которая смертельно ранила ее обыкновенным кухонным ножом.

Сын несчастной (он же - родной внук писателя), на глазах которого разыгралась кровавая сцена, молча и бесстрастно наблюдал за происходящим...

ВСЕ ШЛО К ТРАГЕДИИ ДАВНО

С того страшного июльского вечера, когда случилось непоправимое, этот дом в переулке Соборном гудит, как растревоженный улей. Чужая беда объединила огромный двор, сплотила людей, стала частью беды каждого жильца. Люди вспоминают все новые и новые страшные подробности последних лет жизни Лены, которая прошла у них на глазах.

Соседи прекрасно помнят покойного писателя, его супругу, педагога и директора школы, двух дочерей, у которых так по-разному сложились судьбы. Знают непростую историю семьи. Еще бы, четыре десятилетия прожили бок о бок! За эти годы почти сроднились. Кто бы мог подумать, что эту (некогда известную и уважаемую в городе семью!) ждет такой страшный финал! Хотя...

Хотя сегодня соседи единодушны во мнении: последние годы все шло к трагедии. Просто никто не знал, когда она случится. И какая именно. Но то, что добром дело не кончится, было всем ясно, как день.

ЖИЗНЬ КАК АД

...Ее били часто, безжалостно и беспричинно. Били по голове, по ногам, головой о пол, по чем попало. Били не только руками. Ее пихали и топтали ногами. За что? А ни за что конкретно. Просто она раздражала молодых тем, что жила с ними под одной крышей. Раздражала их даже фактом своего существования.

Ее били за то, что она хотела есть. Потом за то, что с синяками выходила во двор - и соседи видели следы страшных избиений и даже укусов. Одному Богу известно, как и за что ее еще били!

Увы, она не могла постоять за себя, не умела. К тому же слишком любила своего единственного сына и все ему прощала. Это было ее бедой. А сыну и его жене, по мнению соседей, доставляло почти садистское удовольствие издеваться над матерью и свекровью.

По свидетельству многих соседей и родной тети Н.Б. Ракитиной, Гоша (назовем его так) рос очень неуправляемым мальчиком. С детства отличался дерзкими и жестокими выходками. Бабушка (директор школы!) нередко ходила с синяками на ногах. Так внук, если ему что-то не нравилось, добивался «поставленной цели».

Словом, кулаки в ход он стал пускать еще пацаном. Чувство жалости, утверждают знавшие его с детских лет люди, Гоше было незнакомо.

Мама и папа, у которых с самого начала не заладилась семейная жизнь (они расстались, когда ребенку было года полтора), всю жизнь делили сына и отвоевывали друг у друга свое право на него (история их взаимоотношений была у всех на виду). И это тоже наложило на мальчика далеко не лучший отпечаток.

Потом Гоша подрос. Ушел из жизни дедушка, умерла бабушка, остались они вдвоем с мамой. И постепенно своенравный мальчик окончательно взял верх над женщиной, подарившей ему жизнь и не чаявшей в нем души.

Она много лет молча сносила побои. Лет семь назад впервые как-то пожаловалась соседям: «Гоша бьет...» И сама испугалась своей смелости, потому что все стали советовать ей обратиться в милицию.

«Он же сын! - плакала женщина. - Как можно заявлять?..»

Дальше стало хуже. Гоша женился. Алина (имя тоже изменено) не только присоединилась к мужу, но даже превзошла его по части издевательств над свекровью. Она могла, например, разбить о голову женщины трехлитровую стеклянную банку. Или - остановить соседку, работающую медсестрой в одной из больниц города, и попросить мышьяка.

На вопрос женщины: «Зачем тебе мышьяк?» молодая негодяйка (трижды мать!) спокойно отвечала: «Хочу свекруху отравить. Буду ей понемногу подсыпать...»

Алина не скрывала своего отношения к свекрови, пожалуй, даже бравировала этим и делилась своими планами: мол, «все равно добьюсь своей цели, квартира будет моей». На осуждение соседей она реагировала пренебрежительно: «Я - многодетная мать, и мне ничего не будет...»

Сейчас эти страшные слова с ужасом передаются людьми из уст в уста.

Минувшей зимой Елена стала бояться своей квартиры. Жаловалась соседям: «Они меня могут убить. Что мне делать? Мне негде ночевать!» Укоряла людей: «А вы все молчите...» (Теперь многие корят себя за то, что не заставили женщину действовать более решительно, шли на поводу ее слепой любви к сыну.)

Однажды, правда, она согласилась пойти в милицию. После случая с разбитой о ее голову банкой. Но (ей так не везло во всем!) дело было в гололед, по дороге упала, сломала ногу и попала в больницу. Сын пришел навестить и уговорил мать ничего не предпринимать.

И все же, по настоянию соседей, дело о побоях было доведено до суда. Первое заседание должно было состояться 30 июля. Опоздали...

Многие страшные подробности из жизни родной сестры Наталья Ракитина, ныне проживающая в Баку, узнала уже после ее смерти. Она не успела даже на похороны сестры - самолет совершает лишь один рейс в неделю. И слушала рассказы соседок, прижав платок к глазам. Да если бы она только знала, что сестру истязают, что она голодает и занимает у соседей по две-три тысячи рублей на хлеб, то все бы бросила, прилетела и навела бы порядок в отчем доме!

А по телефону Лена ни разу не призналась, каково ей живется. Боялась: не дай Бог, узнает сын, что она жалуется, и станет еще хуже...

В ДЕНЬ ПОХОРОН ОНИ ВЕСЕЛИЛИСЬ

...В тот погожий июльский вечер в квартире Лены раздался обычный шум. Около десяти часов она, очень взволнованная, неожиданно выбежала на балкон и крикнула своей подруге Маргарите Лаврентьевне Пенкиной, отдыхавшей во дворе на лавочке: «Скорее поднимись ко мне, но не одна...»

Соседи сразу поняли: что-то случилось. Поэтому на зов Елены к ее квартире поднялись сразу четыре человека. Дверь открыла она сама, в окровавленном халате, прижимая рукой живот. Сказала: «Она меня ударила ножом в живот...»

- Нам сразу стало понятно, кто это сделал, - вспоминала Маргарита Лаврентьевна. - Мы были очень возбуждены, стали кричать сыну и невестке: «Что вы наделали, подонки?» Гоша начал возмущаться, что мы якобы вмешиваемся в чужую жизнь, отобрал у матери окровавленное белье. Мы вызвали милицию и «скорую помощь». Они долго не хотели открывать дверь. Белье в крови милиционеры нашли спрятанным на балконе...

А Елену в очень тяжелом состоянии, с проникающими ножевыми ранениями, бригада врачей увезла в БСМП-2. В отделении множественной и сочетанной травмы истекающую кровью женщину (которую медики поначалу приняли за бомжа) срочно прооперировали.

Увы, она и в самом деле, по свидетельству многих знавших ее людей, в последние годы стала похожа на бездомного человека. В результате частых жестоких побоев у нее оказались выбиты передние зубы. От недоеданий и вечного страха она вся высохла и раньше времени состарилась. В свои 58 лет выглядела глубокой старухой!

Увы, женщину спасти не удалось. Через несколько дней она умерла. По заключению врачей, смерть наступила в результате нанесения колото-резаных ран и послеоперационного кровотечения.

Ее хоронил весь двор. Сын к гробу даже не подошел. А уже вечером после похорон из Гошиной квартиры доносились звуки музыки и смех...

БУДЕТ ЛИ ФЕМИДА СПРАВЕДЛИВОЙ?

Этот вопрос сегодня волнует всех без исключения соседей и родственников Елены.

У людей невольно создается впечатление, что никто СЕРЬЕЗ¬НО не занимается делом трагически погибшей женщины. Ведь те, кто причастен к ее гибели, живут себе как ни в чем не бывало, разгуливают на свободе, уверены в своей безнаказанности и посмеиваются!

Соседи по дому признавались в беседах со мною, что боятся выходить из квартир и встречаться на лестничной клетке с Гошей или его женой. Мало ли чего можно ожидать от этих людей! Гоша и раньше отличался разнузданным нравом, устраивал драки с соседями, а теперь под влиянием жены может, мол, и дальше пойти.

Среди соседей распространилась и окрепла версия о том, что Алине и в самом деле ничего не будет, так как у нее трое детей (в каком-то кабинете им якобы так и сказали: «А вы подумали, куда девать детей? Пристройте их куда-нибудь в приют, тогда мы ее арестуем...»). Люди не просто возмущены. Весь двор, без преувеличения, кипит от негодования...

Однако прокурор Октябрьского района И.А. Константинов в беседе с корреспондентом «Вечернего Ростова» заверил, что никто из виновных не уйдет от ответственности, прокуратура заинтересована завершить расследование в сжатые сроки. Более того, прокурор сказал, что будет просить у суда максимального наказания за содеянное.

Казалось бы, волнения жителей двора в переулке Соборном, где произошла трагедия, необоснованны и напрасны. Однако вот что меня насторожило в этой истории.  В  канцелярии  суда  Октябрьского района, куда я обратилась с просьбой ознакомиться с материалами первого дела (по факту избиений), пришлось услышать, что дело приостановлено. Поскольку подозреваемые... в розыске.

-        Как - в розыске? - удивилась   я.   -   Они   живут   в   своей квартире!

-        Значит, милиция так ищет, - услышала я в ответ.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

...Еще в апреле нынешнего года бывший муж Елены (отец Гоши) информировал прокурора Октябрьского района о возможном трагическом финале в своей семье и просил принять меры.

Ранее он написал заявление на имя участкового инспектора СВ. Коломийца. В нем он рассказывал о том, что его невестка с целью завладения квартирой жестоко избивает свекровь, неоднократно душила ее и даже пыталась отравить мышьяком (!), била стеклянной банкой по голове и так далее.

Отец Гоши предчувствовал кровавый конец и боялся его. Безусловно, он уже заранее пытался спасти сына, увести от ответственности. Видел, что Гоша, и так неуравновешенный, совсем потерял контроль над собой под влиянием жены. (Кстати, как стало известно «Вечернему Ростову», в свое время Гоша был комиссован из армии по статье «Психозы и психические нарушения при органических поражениях головного мозга». Вот так-то…)

Словом, трагедия в семье ростовского писателя не была неожиданной! О ней предупреждали. Ее пытались отвести.

Но что было сделано для ее предотвращения теми, к кому обращались за помощью? Что делается сейчас по расследованию причин? Почему в страхе пребывают не те, кто совершил злодеяние, а добропорядочные граждане, которые стали невольными свидетелями трагедии и которые пытаются помочь следствию?

И что, наконец, восторжествует: справедливость или зло?