Ничто не вечно под настольной лампой

Сергей Медведев — поэт, писавший тексты для некогда известной ростовской группы «12 вольт». Он был главным редактором крупной ростовской газеты. Ныне известный в стране и за рубежом драматург и сценарист. Его пьеса «Парикмахерша» наделала шуму, получила всевозможные премии, в том числе и международную.

Мы сидим в его кабинете, и его юный сиамский кот пытается откусить мне ноги. Ноги почему-то откусываться не хотят. Тогда он забирается ко мне на голову. Кот, видимо, ревнует, что не с ним общаться пришли.

М.: — Сегодня я в свободном полёте, хотя и много пишу для журнала «Кто главный». У меня было желание остановиться, осмотреться, более интенсивно писать для себя, походить по библиотекам, ведь того, что там есть, нет в Интернете.

В журнале я веду рубрику «Медвежий угол». Несу какой-то бред, так сказать своё видение мира.

П.: — Дурацкий вопрос можно? Как вы докатились до драматургии?

М.: — Когда меня уволили с завода «Прибор», я не знал, что дальше делать. И пошёл в газету «Приазовский край», но там ни разу не смог застать ни одного сотрудника. Пошёл в «Комсомольскую правду». Начал писать о своих знакомых. Первым героем был художник Коля Константинов. Делал интервью с Гапоновым и Трофимовым. Параллельно я придумывал истории для Мельницкого, который ставил пьесы. Вот я и придумал по мотивам «Барон на дереве» свой вариант и назвал его «Героем нашего времени». Я представлял, что всё будет в каком-то цирке происходить. Юра так и не поставил это, решил, что больно дорогой спектакль выйдет. Потом мы всё-таки с ним осуществили совместный проект «Брат-3» по мотивам Ионеско.

Пенопластовые инкубаторы

П.: — Смена деятельности, конечно… С завода в редакцию.

М.: — В университет я поступил сразу после школы в 1977 году на физфак, на отделение радиофизики, успешно его закончил. Тогда наука была в почёте. Но я написал письмо Севе Новгородцеву на ВВС, и на этом карьера учёного закончилась. Мой товарищ каким-то образом получил от Севы пластинку «Битлз», и мне тоже захотелось. Вот я и слал письма в Лондон каждую неделю. Потом ко мне пришли из КГБ, провели беседу. Ну, поговорили и поговорили. Но когда я по распределению пришёл устраиваться на завод «Электроаппарат», мне сказали, что специалисты моего профиля там не требуются. C трудом, через знакомых, я устроился на «Прибор». А ушёл тогда, когда зарплату стали выдавать инкубаторами и магнитофонами «Ростов».

П.:— Какими ещё инкубаторами?

М.: — Инкубатор на 90 яиц. От магнитофонов оставались пенопластовые упаковки. Если взять эту упаковку, чем-то её обшить, покрасить, поставить нагревательные элементы и реле, которое при достижении определённой температуры будет отключать этот прибор, получится инкубатор. И можно было выращивать цыплят. Это было поставлено на промышленную основу, и за пару зарплат можно было получить один магнитофон или инкубаторы. И я на этом зарабатывал. Сделал красивый плакат, ходил по колхозному рынку и очень удачно продавал эти порождения советской науки.

Мы пытались и на «Приборе» проводить панк-дискотеки. Приглашали каких-то ростовских модных поэтов. Игоря Бондаревского, например. Помню, мы его привезли, он затребовал срочно вина и только потом согласился выступать.

Честный репер, или Печорин на иномарке

П.: — Современная популярная драматургия, так скажем, кассовая. Братья Пресняковы, Сигарев, Москвина и другие — всё сплошь китч и чернуха. Перечитайте русскую классику: Островского, Чехова. Там метания русской души, поиски какого-то нового героя. А сейчас драма — это будто пир во время чумы.

М.: — Я недавно перечитывал Островского и понял, что это «новая драма», и Чехов тоже, в известном смысле, «прикалывался» над своими современниками. Но мне кажется, что и теперь мы не только веселимся, мне, например, ещё и жалко своих персонажей.

Чтобы вывести зрителя из равновесия, нужно его шокировать, удивлять. Должны быть убийства, интриги, злодеи.

П.: — А представь, написать пьесу с одними положительными героями.

М.: — Люди любят наблюдать драку, секс, насилие. Так происходит со времён Шекспира, да и раньше, наверное, было.

Кто же будет сопереживать положительным персонажам? Над ними будут только смеяться.

П.: — Ну где же герои: Корчагины, Гагарины?.. В телевизоре сплошные криминальные сериалы, где даже «наши» милиционеры или разведчики какие-то «чужие». Кто сегодня герой нашего времени? Всё тот же тоскующий Печорин, только в иномарке и с мешком денег?

М.: — Это человек, не испугавшийся своей индивидуальности, осознавший её и делающий свой выбор независимо от обстоятельств.

П.: — Дежурный герой модного писателя Сергея Минаева — умный, циничный, небедный, и всё равно растерянный и мечущийся в среде дураков и негодяев.

Телевизор нам всё чаще подаёт героя в виде гламурного маргинала. Пропагандируется какой-то ходульный герой, невесть откуда взявший деньги. Даже честные милиционеры ездят на своих дорогих иномарках и живут в дорогих квартирах. Где герои строек и заводов? Сплошной «Comedy club» и «Muppet-show» субботним вечером.

М.: — Мне телевизор, кроме раздражения, ничего не даёт. Сейчас настало время, когда есть доступ к любой информации и искусству. При желании можно увидеть и прочесть всё. И люди стали очень разборчивыми. Опять же, благодаря Интернету у всех появилась возможность говорить и быть услышанным. Формируется новое общество. Оно вполне может игнорировать телевизор и печатные СМИ.

Есть книги и Интернет. А героем сегодня может быть, например, репер, честно поющий со сцены о том, о чём он думает. Кстати, сейчас очень востребован в Москве ростовский реп.

Есть чудаки — администраторов нет

П.: — В прежние времена в городе было много творческих чудаков, которых называли городскими сумасшедшими.

М.: — Сейчас их не хватает. Как и организаторов. Я смотрю на другие города и удивляюсь. Не будем принимать во внимание Питер и Москву, с ними всё понятно, но возьмём города, соизмеримые с Ростовом. Пермь или Екатеринбург, например. В Екатеринбурге, помимо традиционных, официальных театров, работают мощные независимые коллективы. Например, театр Коляды или театр «Провинциальные танцы». То есть там существуют сумасшедшие подвижники, способные на создание чего-то нового. У нас же художники, по большому счёту, никому не нужны, их некому раскручивать. Ростов обладает огромным творческим потенциалом, но нет умелых администраторов... Например, в Самаре существуют люди, которые ходят по ночным клубам и устраивают читки пьес, стихов, прозы. И в Москве это очень распространено. Людям просто доносят текст. Хотя и у нас есть поэтические сообщества, и там достаточно любопытные авторы. Они издают свои книжки на собственные средства.

П.: — В Ростове огромное количество хороших молодых музыкантов. Я имею в виду не академических, а рокеров и прочих. Но ими, опять же, никто не занимается. Кроме клуба «Подземка», пожалуй, больше негде им себя показать. Наиболее сильные, конечно же, пробьются и уедут.

М.: — Музыканты и художники в Ростове есть, они что-то делают. А театральное искусство в каком-то анабиозе. Ведь из Ростова Тростянецкий, Васильев, Ерёмин, Шамиров, Серебренников. Если бы они все здесь остались, представляешь?

Хотя сейчас это уже и неважно. Мир стал электронно-коммуникативным. При желании талантливый музыкант или поэт, писатель может заявить о себе на весь мир.

П.: — У меня есть подозрение, что вскоре к нам потянутся на постоянное место жительство многие известные люди. Ведь мегаполисы не безразмерны, и жизнь в них становится невыносима. И потом, транспортные средства уже через пять лет позволят нам быстро и легко ездить в любую часть страны, как из Батайска в Ростов. А что касается нового героя нашего времени, то я надеюсь, что на смену симпатичному бандиту-бизнесмену или образной красавице придёт некто, думающий и умеющий что-то полезное делать, не только подгребать добро под себя. Хотя во все времена были и будут Печорины, Онегины, Корчагины и Маресьевы, Стахановы и Лоботрясовы. Так что драматурги и писатели без тем не останутся. Все основные темы были прописаны ещё до Шекспира, но ничто не вечно под настольной лампой.