«Скубенты» ростовской «Варшавки»

С величайшим торжеством состоялось открытие Варшавского университета, который эвакуировался в наш город из-за германского наступления 1915 года.

«Не было бы счастья, да несчастье помогло», - говорили ростовчане, намекая на поражение русской армии. "Страшное божество войны превратило наш чумазый Ростов в Афины, в рассадник высшей науки", - ликовал «Приазовский край». А ведь Ростову издавна кололи глаза тем, что "это европейский город с точки зрения внешнего благоустройства и почти азиатский с точки зрения высших запросов человеческого духа… здесь все как бы пропитано запахом денег" Теперь же у ростовчан голова пошла кругом. В одночасье, в течение октября 1915 в городе оказались все пять факультетов престижного и старейшего в стране Варшавского университета со всей профессурой и 724 студентами. Да в привесок к ним несколько сотен элегантных варшавянок – студенток высших женских курсов и женского медицинского института. Через несколько месяцев в состав студентов влились 1245 ростовчан.

    Первое время говорили, что "Варшавка" остается в Ростове только на время войны. Соответственно вели себя и некоторые профессора. Надменные варшавяне высказывали досаду и иногда откровенно хамили. Так, профессор А. М Евлахов резанул в глаза отцам города не где-нибудь, а на торжестве по открытию университета: "Судьба хотела посмеяться надо мной и после Варшавы приготовила мне Ростов". Это было неблагодарностью, ибо переполненный беженцами город с полупустой казной принял университет самым достойным образом, отдав ему самые лучшие городские здания, чего не смог сделать ни один из других городов страны, также претендовавший на звание университетского.

Ростовские отцы города терпели все выходки варшавян, подгадывая: "Нам бы только университет заполучить. А этим, которые носом крутят, как-нибудь замену найдем. Пусть катятся. Университета с собой они уже не заберут". Хитроумные ростовчане, как в воду глядели. Дело в том, что старый Варшавский университет, переехавший в Ростов, числился "русским, императорским". Немцы же, как только захватили Варшаву, открыли в ней в пику России «польский национальный университет». Так, в 1915г. одновременно оказалось два варшавских университета. Причем открытие их состоялось почти день в день. Для Ростова это означало, что «Варшавка» застряла на донских берегах навсегда. Уже в 1916г. университет перестал называться "Варшавским", а в 1917 - "императорским" и был переименован в "Донской", в 1918 г - университет имени Богаевского (сподвижник Каледина).

Как выглядели первые ростовские студенты? Ну, конечно же, они носили обязательную форму полувоенного-получиновничьего образца. С левой стороны сюртука имелся кармашек-прорезь для… шпаги, которую полагалось цеплять в торжественных случаях. В гардероб студента входила и шинель, похожая на офицерскую. Ростовские студенты до 1917 г. носили на своих контрпогончиках вензель «АI», поскольку прежний Варшавский университет назывался Александровским в честь государя. Форма богатых студентов отличалась только качеством подкладки, поэтому богатеньких сынков так и называли «белоподкладочниками». Бедные и демократически настроенные студенты носили под форменным сюртуком домотканую рубаху-толстовку с народными вышивками. Этим они показывали либерализм и "связь с народом".

     Позднее и исторически внезапное возникновение ростовского студенчества наложило на него особую печать, резко отличавшую его от столичного и общероссийского студенчества.

  Казалось, сам дух города накладывал печать на университетскую жизнь, делая ее аполитичной, трезвой, положительной, трудовой. Если столичное студенчество исповедовало странное чистоплюйство в виде осуждения физического труда (студенту, видите ли, полагалось подрабатывать только интеллектуальной деятельностью), то ростовские студиозусы в 1916г. организовали... артель грузчиков и группу в 30 человек для просушки зерна в портовых амбарах. Нанимались они поварами, помощниками дворников, пильщиками дров. Было организовано студенческое бюро труда, и каждый труд был в почете.

  Кроме того, у российских студентов издавна в моде были социализм, нигилизм и «любовь к народу», сопровождавшаяся неорганизованность и бытовым неряшеством («идут славянофилы и нигилисты. У тех и других ногти нечисты…»). У столичных студентов хорошим тоном считалось много заниматься политикой и плохо учиться. У ростовских - наоборот. Большинство ростовских студентов не считали себя «авангардом революции» и в этом отношении куда больше походили на своих западноевропейских коллег, нежели на растрепанных «друзей народа» из Московского или Казанского университетов. В обеих столицах под словом «скубент» народ подразумевал любого молодого интеллигента, «что завсегда супротив царя». В Ростове же "бунтовщики" среди учащихся наблюдались относительно редко, и вообще интерес к "политике" проявлялся слабее.

    Исключением был только 1918г., когда несколько сотен ростовских учащихся записались в армию Корнилова, образов "студенческий батальон". Эти экзальтированные юноши ушли в печальный "Ледяной поход", чтобы умереть "за Учредительное собрание". Большинство же студентов остались в аудиториях и, несмотря на перемены властей, упрямо продолжали учебу. В самый разгар гражданской войны количество студентов в Донском университете значительно превысило дореволюционный уровень и достигло 2803 человека.

    Возможно, здесь сыграло свою роль и то обстоятельство, что студентов в течение всей 1-й мировой войны запрещено было брать в армию, за исключением добровольцев. Белоказачье донское правительство атамана П. Н. Краснова законодательными актами мая 1818г. тоже запретило трогать студенчество и учащуюся молодежь. Даже донских кадетов и тех вернули с фронтов и усадили за парты.

      Увы! Вся эта благодать продолжалась только до 1919 года. Когда атаманов оттеснили и на их место пришел дедушка Деникин, то этот «истинно русский патриот» попытался подгрести в армию не только студентов, но и почтенных преподавателей. Именно в 1919г. началась деградация университета, продолжавшаяся в славные 20-е годы.