В Китае ценят русское искусство

– Зачем китайцам учиться рисовать? Они и так с пеленок рисовальщики. По крайней мере, с того момента, как начнут осваивать свою азбуку иероглифов, – услышала я недавно. Это, конечно, шутка: рисовать китайцы учатся. И не только на родине. Учатся и у нас, на Дону. В нынешнем учебном году первый китайский студент станет выпускником худграфа Педагогического института Южного федерального университета.

Его зовут Люй Шишен. А через год защищать диплом по специальности «Живопись» предстоит Сунь Маосену, а еще через год – Сунь Линю, а потом сразу нескольким студентам из Китая – ныне первокурсникам. Все они приехали сюда изучать русское реалистическое искусство, традиции которого лучше всего сохранились в России. Более того: считается, что академическая система художественного образования – это одно из тех национальных достояний, с которыми Россия вошла в 21¬й век.

– В художественных вузах Москвы и Петербурга давно уже много иностранцев и, в первую очередь, выходцев из Юго¬Восточной Азии, а теперь дошла очередь и до Ростова, – говорит Лариса Ушакова, заведующая кафедрой изобразительного искусства худграфа Педагогического института ЮФУ.

Южно­русское направление, которое выбирают китайцы, знатоков не удивит: худграф Ростовского пединститута во всероссийских рейтингах художественного образования – на лидирующих позициях. Среди его преподавателей есть и заслуженные художники России, и члены­корреспонденты Российской Академии художеств. Причем преподаватели здесь, как говорится, «играющие тренеры»: активно участвуют в различных выставочных проектах – от областных до международных.

…Захожу в класс, где под руководством Анатолия Храменкова, доцента кафедры изобразительного искусства, первокурсники постигают основы живописи. В центре класса сидит юная натурщица, а студенты – российские и китайские – пишут этюды к ее портрету.

Замечаю, что у одного из китайских студентов натурщица получается смуглее, чем на самом деле, со своеобразным разрезом глаз. Скорее восточным.

– Опять попытка написать китайскую женщину, – улыбается Анатолий Михайлович.

– А может, это естественно и неизбежно, что в натурщице проступает что­то китайское? – говорю я, вспоминая, как когда­то в Музее революции, кажется, видела портреты Ленина, написанные художниками из разных стран и континентов, и в каждом том Ленине было что­то от национальности самого художника.

– Нет, – возражает Храменков. – Большинство людей в искусстве волнует прежде всего проблема схожести изображения с тем, как в жизни. И где только не ищут ее решения… А надо выстроить правильно объемы, и тогда такой проблемы просто не существует.

– Это – истина, которая постигается не сразу, независимо от национальности. А есть ли особые трудности и проблемы, которые возникают у преподавателя, когда у него появляются ученики из Китая?

– Эти трудности происходят от разности наших художественных традиций и менталитета, – говорит Анатолий Михайлович. – Чувственная сторона в искусстве Востока немножечко другая, иной подход к тональным отношениям, перспективе. Зато моторика руки у китайских студентов – хорошая.

– Спасибо иероглифам!

– Общение между учителем и учеником в Китае тоже строится на иных принципах. Поэтому когда что­то говоришь китайским студентам, а они кивают тебе головой, это еще не означает понимания.

– От мух отмахиваетесь? – шучу в таких случаях. Это у них такой канон общения со старшим, менталитет вежливости.

А вообще информацию, которую мы здесь даем, китайцы переваривают на свой лад. И очень интересно.

Мое желание побеседовать с китайскими первокурсниками натолкнулось на неожиданную преграду. Нет, ребята не отказывались от интервью, но выяснилось, что по¬русски они говорят пока еще с большим трудом.

Без пяти минут выпускник Шишен и четверокурсник Маосен на мой вопрос о том, что в обучении дается тяжелее всего, не задумываясь, ответили:

– Русский язык. Он совсем не похож на китайский. Труднее этого ничего не было.

Однако о выборе такого трудного пути познания ни Шишен, ни Маосен не жалеют и землякам своим тоже советуют изучать реалистическую школу живописи в России.

– А русские художники в Китае известны?

– Очень известны, – ответил Шишен и пояснил, что о них можно узнать из телепередач и книг. К тому же в Китае, особенно в Пекине, нередки выставки русского искусства. Поэтому полотна Серова, Сурикова, Левитана он видел еще дома.

– Во времена дружбы Мао ¬Цзедуна со Сталиным в Китай приезжало много русских художников. Они рисовали, учили живописи. Это не забылось, – сказал Маосен.

Сам он давно мечтал побывать в России. Однажды зашел в родном своем городе в книжный магазин, купил Толстого, Чехова, Шолохова и альбом репродукций Левитана. Тогда и подумать не мог, что придет время и он будет писать этюды в Вешках, краю «Тихого Дона», или под Таганрогом – почти на родине Чехова.

– Судьба! – улыбается Маосен.

Писать нашу природу Шишену и Маосену нравится. У Шишена вообще любимый русский художник – пейзажист Шишкин.

– Мы живем в восточной провинции Китая, в гористой местности, – говорит Маосен. – А тут – спокойные реки и равнины. Все – другое, но очень красиво.

– В России, как и в Китае, краски города ярче красок деревни, – замечает Шишен и делает наблюдение несколько иного свойства: – Но нашим крестьянам приходится тяжелее. У ваших больше свободного времени.

– А простые китайцы украшают свои дома картинами?

– Домов, где на стенах была бы живопись – китайская или европейская, – мало, – сказал Шишен.

– В Китае почти в каждом доме на стене висят иероглифы или китайская графика, – добавил Маосен. – Обычно это пейзажи: гора, река, чаепитие или игра в шахматы на фоне горы или реки. Потому что в китайской культуре взаимоотношениям природы и человека издавна придается большое значение.

И Шишен, и Маосен, вернувшись на родину, собираются стать преподавателями реалистической живописи. Ведь к ней, по их словам, в сегодняшнем Китае – огромный интерес.