За ремонт спасибо, но...

Приятно, когда труды твои увенча­лись успехом. В газету обратились лю­ди с жалобой, которым корреспонден­ты помогали решить проблемы.

—Ах, как стало у вас хорошо, — говорю я, входя в квартиру № 30 к Майе Георгиевне Туаршевой на ул. Б Садовой. В прошлом году здесь было черным-черно от плесени, запах стоял удушливый и гнилостный, окна и двери просто не закрывались. Одна из комнат была нежилой, потому что куски потолка сыпались прямо на голову и могли смертельно травмировать.

—Хорошо-то хорошо, да не очень, — отвечает хозяйка. — Большое спасибо: после публикации в вашей газете сделали хороший ремонт и мне и соседям. Но причины болезни нашего дома не устранены, так что процесс его разрушения продолжается. У врачей это называется «загнать болезнь внутрь».

Напомним читателям, откуда у этого красавца-дома (его главная примета — кинотеатр «Буревестник») такие пробле­мы. Возводили его в своё время по всем правилам архитектурного и строитель­ного искусства. Рассчитали всё как поло­жено, учли и то, что грунты в Ростове про­блематичные, место под фундаментом не очень твёрдое — пески да глина. При гра­мотном строительстве да правильной эксплуатации стоять бы дому века. Но пришли новые жильцы, выкупили квар­тиры в престижном доме и устроили це­лую катавасию. Выкинули внутренние перегородки и полы, сделали новые, да такие массивные, тяжеловесные, что дом застонал. А когда на крышу подняли несколько десятков тонн железа, чтобы сде­лать площадку для размещения огром­ных рекламных щитов, да крышу над дву­мя квартирами встык покрыли оцинко­ванным железом, образовался этакий жё­лоб, из которого во время дождей вода ог­ромным потоком хлещет в стены (отсюда и сырость вселенская). В конце концов, дом скособочился и дал трещину (со сто­роны Ворошиловского) — с первого до последнего этажа. И вот в прошлом году ремонт сделали. Окна-двери подтесали, закрыли. Рассыпавшиеся замки поменя­ли, трещину заделали. Трубы, которые по­вело, поменяли. Водосточные трубы по­ставили. Некоторые окна в железные переплёты заковали. Но тяжесть с крыши не убрали, и перестроенные квартиры в том же утяжелённом варианте остались.

— И вот опять мой свежеоштукатуренный и оклееный потолок начал бугрить­ся, обои на стенах полопались. Труба сно­ва стремится к контруклону, а «ендовая» крыша (так её М. Туаршева называет) опять фонтанирует, и сырость неизбеж­на, — говорит Майя Георгиевна. — Крышу начали ремонтировать. Но прораб сказал, что над нашим третьим подъездом ниче­го делать не будут: это теперь частное вла­дение, да и металлоконструкции к ней подступиться не дают. Буду опять обра­щаться к мэру города и в прокуратуру об­ласти. Дом трещит, напоминая, что нео­братимые процессы происходят. Конеч­но, на невнимание мы пожаловаться не можем. И подъезд нам перед выборами отремонтировали, двор дважды асфаль­тировали, канавку сделали, чтобы вода стекала, детскую площадку построили, трубы меняют. Но всё это, я считаю, полу­меры, что очень и очень печально. Как и то, что 10 лет уже не работает лифт во втором и в нашем третьем подъезде, об установке которых благополучно отчита­лись в 2001 году. Во втором подъезде на шестом этаже живёт пожилая женщина, которая два года назад перенесла ин­фаркт. Она задыхается и совсем не может ходить по лестницам. Когда надо выйти за продуктами, она через чердак прохо­дит в четвёртый подъезд и оттуда на лиф­те спускается вниз...