РОСТОВЧАНИН ИЕРУСАЛИМСКИЙ ХРАНИТ ВЕКОВЫЕ ТРАДИЦИИ РОДОВОГО ГНЕЗДА

Каждый дом - живой хранитель истории. Люди, вещи, время не властны над особой аурой старины, которая составляет его душу. Если на минутку закрыть глаза, если отрешиться от бешеной гонки нашей современной жизни, то даже самый «тихий» дом вдруг уподобится многоголосому хору - свою партию исполнит век XIX, ему подпоет XX, а затем будет вторить и XXI...

БОЛЬШЕВИКИ  СНЯЛИ  ЖЕЛЕЗО С КРЫШИ

С Иваном Георгиевичем Иерусалимс­ким нас познакомил «Вечерний Ростов»: постоянный подписчик нашей газеты от­кликнулся на предложение редакции при­нять участие в обсуждении жилищно-ком­мунальной реформы.

Из его письма выяснилось, что корен­ной ростовчанин живет в доме, который построил его дед. Но дом, несмотря на преклонный возраст, еще вполне крепок - даже не покосился. Только крыша бес­покоит - нет управы на ростовские дож­ди. А ремонтировать ее капитально нельзя: подгнившие деревянные стропи­ла могут не выдержать...

«Раньше в этом большом доме жила одна семья, - написал И.Г. Иерусалимс­кий. - Но после революции дом наци­онализировали, сделали коммуналку, сня­ли с крыши железо и с тех пор стали покрывать лишь толем да смолой, латка за латкой. Точнее, дырка за дыркой...»

Если бы не крыша, старинный полутораэтажный нахичеванский особняк в пять окон по фасаду, с парадным входом, прекрасно сохранившимися лестницей с «родными», еще из XIX века, перилами, мог бы считаться настоящим молодцом.

Невероятными усилиями Ивана Геор­гиевича та часть дома, которую все же удалось после революции отвоевать чле­нам его семьи (детям и внукам бывшего хозяина - Сергея Карповича Мерджаняна), поддерживается в хорошем состоя­нии. Но чего это стоит ростовчанину, у которого в нынешнем году 80-летие!..

- По документам предприятия техни­ческой инвентаризации, дому 138 лет, - сказал Иван Георгиевич. - На самом деле он старше - думаю, дому не мень­ше 160.

Несмотря на столь внушительный срок, отсутствие капитального ремонта, про­шедшие войны, особенности ростовско­го климата, сохранились все внутренние двери дома, которые после венчания Сергей Карпович Мерджанян распахнул перед своей юной 13-летней (!) супру­гой Варварой Никитичной.

В одной из комнат до сих пор стоит старинный дубовый стол, за которым со­биралась большая семья, многочислен­ные родственники и гости. Звучали ро­яль и скрипка...

БЕЛОРУЧЕК  НЕ БЫЛО - ТОЛЬКО ТАЛАНТЫ!

У Сергея Карповича и Варвары Ни­китичны было шестеро детей. Семья жила на верхнем этаже, занимая восемь комнат, а внизу были помещения для прислуги - горничной, кухарки, кучера. В большом саду цвели розы.

У Мерджанянов был свой выезд и даже конюшня. Знали бы они тогда, как и кому спустя годы пригодится именно это помещение...

Чем занимался глава семьи, его внук Иван Георгиевич точных сведений не имеет. По словам бабушки, они счита­лись в старом Ростове зажиточной се­мьей - у Мерджанянов было несколько домов и дача. (Остановка электрички «Мержаново» по дороге в Таганрог, го­ворят, как раз в память о дедовой даче и сохранилась.)

И.Г. Иерусалимский полагает, что дед был хорошим строителем: его дома сто­ят до сих пор. Возможно, Сергей Карпо­вич брал строительные подряды - дело это было весьма перспективным в юж­ном купеческом городе.

Дед умер в 1900 году - бабушка пе­режила его на 43 года.

Дети в семье Мерджанян выросли об­разованными людьми. Старший Карп стал врачом - спасал раненых в русско-япон­ской войне. А потом занимался практи­кой в Ростове. Артем стал профессором, доктором сельскохозяйственных наук, за­ведовал кафедрой виноделия и виногра­дарства в одном из институтов Красно­дара. Елизавета (мать И.Г. Иерусалимс­кого) окончила гимназию с золотой ме­далью и вскоре вышла замуж. Сусанна стала врачом. Григорий - экономистом, защитил кандидатскую диссертацию.

Лишь Иван, мечтавший стать инжене­ром, будучи студентом последнего кур­са, скончался в 1919 году. Однако эта ветвь семьи с его смертью не прерва­лась: у Ивана остались жена и крошеч­ная дочурка.

Революция, разорившая родовое гнез­до ростовчан Мерджанян, разбросавшая всех по белу свету, даже изменившая фамилию (в семье есть Мержанян, Мерджанаян, Мерджановы), все-таки не смогла убить главное: талант, который проявился во всем. В жажде знаний. В умении проявить себя на любом по­прище и приносить пользу Отечеству.

Иван Георгиевич показал фотографию: бабушка Варвара Никитична с семью внуками. Все получили высшее образо­вание и ученые степени. Среди них есть даже лауреат Сталинской премии и ака­демик!

СЕРДЦА СОГРЕВАЛИСЬ В БЫВШЕЙ КОНЮШНЕ

Семью Мерджанян большевики стали уплотнять сразу. «Это богачи, - вынес­ли они свой вердикт, - зачем им во­семь комнат?» Так что большой просторный дом, в котором до революции жили сыновья и дочери Сергея Карповича и Варвары Никитичны со своими семья­ми, стал на глазах превращаться в ком­муналку.

Кухонных дрязг с новыми жильцами, к счастью, не было: 26 метров полез­ной площади просторной кухни давали возможность разместить всем свои сто­лы и примусы.

Какое-то время те из членов семьи, кто не покинул родной дом, ютились в одной комнате. Потом им выделили бывшую де­довскую столовую и спальню. В 20-е годы не раз добрым сло­вом вспоминали Сергея Карпо­вича: хорошо, на совесть стро­ил! Из бывшей конюшни, напри­мер, сделали квартирку, в кото­рой до войны жила семья Су­санны Сергеевны...

После войны И.Г. Иерусалимс­кий окончил вечернюю школу и поступил на биофак пединститу­та. Представители фауны с детс­ких лет были его настоящей стра­стью. Особенно птицы.

«Когда был мальчишкой, про­сто обожал голубей, - улыбается Иван, Георгиевич, - дрессировал их часами. Жалко было держать привязанными, поэтому после, как мне казалось, тщательного обу­чения, давал им свободу - ду­мал, что уже не улетят. Только отпущу - а птиц и след поостыл. До смешного доходило: некоторых голу­бей (разумеется, одних и тех же) у зна­комого продавца покупал несколько раз. Ведь они от меня к нему возвращались! А отец шутил: «Ованес придумал спо­соб, как сделать, чтобы деньги улетали!»

После биофака Иван Георгиевич боль­шую часть жизни проработал в медин­ституте (ныне медуниверситет) на ка­федре патологической физиологии, в центральной научно-исследовательской лаборатории. Защитил диссертацию, стал кандидатом биологических наук, вы­пустил несколько книг: «Мир птиц», «По­пугаи и певчие птицы», «Аквариумные рыбки»...

И.Г. Иерусалимский трудится в медуниверситете до сих пор!

ЭТА ПАМЯТЬ - ЧАСТИЧКА ИСТОРИИ РОСТОВА

Иван Георгиевич не задавался целью специально написать летопись своей се­мьи (думаю, что из скромности). Были бы дети или внуки - возможно, оста­вил бы эту память для них. Но им с супругой Тамарой Артемовной бог та­кого счастья не дал. Есть, конечно, пле­мянники...

В общем, все, что касается семейных традиций, истории - пожалуй, достоя­ние одного Ивана Георгиевича. Часть ма­териалов он уже передал в областной музей краеведения. И когда наш разго­вор невольно касался еще каких-то ра­ритетных вещиц, мой собеседник с го­товностью подтверждал: «Это наверняка передам в музей. Частичка истории Ро­стова должна быть там!»

Держу в руках необыкновенно кра­сивый, кажется, сафьяновый или из ка­кой-то особой кожи, нисколько не утративший ярко-салатного цвета семейный фотоальбом. Даже застежки не потускнели! А лица людей из кажущей­ся теперь далекой эпохи на карточках с золотым обрезом видятся торжествен­ными и чуточку печальными. «Это дедушка, - комментирует Иван Георгие­вич, - это мои дяди. А это, похоже, еще до Первой мировой войны снима­ли... А это папа. Его карточка появи­лась в большом семейном альбоме после свадьбы с мамой. Обратите вни­мание, как фотографии прекрасно со­хранились. Будто фотограф мог пред­положить, что его искусство надолго пе­реживет свое время!»

Из альбома выпадают несколько от­крыток - их кто-то из Мерджанянов в 1913 году отправил родным из Кизляра. На почтовой марке - Александр III. Короткие приветы, знаки внимания. Не­сколько скупых слов, по которым уже невозможно проследить, по какому по­воду были написаны.

Иван Георгиевич справедливо считает себя последним из могикан. Ведь в ро­довом гнезде остался только он. Как бы трудно ни складывалась жизнь, как бы прихоти вождей ни отражались на судьбах людей, безжалостно пытаясь их перечеркнуть, И.Г. Иерусалимский все­гда считал, что не имеет права поки­нуть дом своих предков. Раз выпало ему стать его хранителем, должен выполнить эту обязанность до конца.

В Ростове потомков известных се­мейств, которые бы и в XXI веке жили в родовых своих гнездах, увы, не так много... Единицы?