КОМАНДАРМ МИРОНОВ: ГЕРОЙ НЕ НАШЕГО ВРЕМЕНИ, ЖЕРТВА НАШЕЙ ИСТОРИИ

Исполнилось 125 лет со дня рождения выдающегося военачальника, одного из самых ярких деятелей времен революции и гражданской войны, донского казака Филиппа Миронова.

Филипп Кузьмич Миронов к 1917 году имел за плечами уже немалый жизненный и военный опыт. От рядового казака он дослужился до войскового старшины (казачье звание, равное армейскому подполковнику). За две войны - японскую и германскую - был награжден тремя Георгиевскими крестами. На Дону Ф. К. Миронов был человеком известным и популярным.

Революционная смута вынесла Миронова на вершину военной карьеры. В двухцветный расклад братоубийственного конфликта Филипп Кузьмич не очень вписывался: его взгляды не укладывались ни в одну из существовавших тогда партийных платформ. Свободолюбивый казачий патриот («Казак - вольный, самостоятельный человек, - говорил он, - за свободу все отдаст»), Миронов увидел в революции очистительную бурю, уничтожающую рабство и дарующую народу землю и волю. И потому оказался на стороне красных.

В Красной Армии он быстро выдвинулся: командир отряда бригады, дивизии. Наряду с Борисом Думенко и Семеном Буденным, Филипп Миронов стал организатором красной кавалерии; в 1919 году он командовал одним из первых трех конных корпусов. Служба у большевиков сделала его одним из первых советских орденоносцев, обладателем почетного революционного оружия (таких в Красной Армии было всего 11), принесла славу и пулю.

Красные комиссары изначально посматривали на Миронова с тройным недоверием. Бывший штаб офицер казачьих войск, выходец из ненадежной партии (в 1917-1918 годах Миронов был эсером), приверженец казачьей вольницы - он не мог не возбуждать подозрений у органов «диктатуры пролетариата». Со своей стороны, Миронов не жаловал комиссаров за некомпетентность в военном деле и за плохое отношение к казачеству.

До марта 1919 года Миронова выручала дружба с политкомиссаром B.C. Ковалевым. Начдив доверял Ковалеву как казаку, а комиссар прикрывал Миронова перед реввоенсоветом. Но 4 марта Ковалев умер от туберкулеза, после чего напряженность между Мироновым и большевистским начальством стала быстро нарастать.

Летом 1919 года, в разгар наступления Деникина, произошел открытый конфликт. Миронов в нарушение приказа реввоенсовета повел свой свежесформированный кавкорпус на фронт. За это его объявили мятежником и двинули резервные войска не на Деникина, а на подавление «мироновского мятежа».

Миронов не стал сопротивляться, был арестован и приговорен к расстрелу. Однако Ленин, лично занявшийся ситуацией, решил, что Миронов может еще пригодиться: комкора помиловали и летом 1920 года он возглавил 2-ю конную армию.

А вскоре после разгрома Врангеля, в который внесла немалый вклад мироновская конармия, командарма вновь арестовали. В полном собрании сочинении В. И. Ленина есть записка, датированная 1921 годом: «Где теперь Миронов?» А Миронова расстреляли. Видимо, на всякий случаи…

В советские времена, даже после реабилитации командарма, о нем разрешали писать неохотно. В 70-х годах вышел роман Юрия Трифонова «Старик», по священный «делу Миронова – но писателю пришлось «укрыть» командарма под псевдонимом.

Одним из первых стал писать о Миронове открыто ростовский журналист Борис Агуренко (ныне - ответственный секретарь «Вечернего Ростова»), еще в 1967 году в книге «Верность» назвавший Филиппа Кузьмина преданным бойцом революции.

Накануне юбилея Ф. К. Миронова в редакцию «Вечернего Ростова» пришло письмо ростовчанина В. Н. Горячего. Виктор Николаевич предлагает ряд мер по увековечению памяти «одного из вождей крестьянской революции в России», который «пытался защитить идеи социальной справедливости и свободы в условиях жестокой борьбы за власть, крайней идеологической и политической нетерпимости».

И в чем-то наш читатель прав. Не знаю, стоит ли называть именем Ф.К. Миронова города, но он наверняка заслуживает, чтобы его помнили - как Личность, как незаурядного человека, воплотившего в себе драматические противоречия своего времени. Как живой символ нашей трагической истории.