В память о примирении

В Ростове может появиться музей, подобного какому ещё нет в стране. Нужный не только нашему городу, но и всей России.

Это не реквием по очередному превращающемуся в руины памятнику архитектуры. Попробуем взглянуть на проблему несколько шире, приподнявшись над уже вошедшими в обычай препирательствами между общественностью и краеведами, отстаивающими право на существование исторического центра Ростова, и строительными инвесторами, настойчиво рыскающими по старым улочкам в поисках места, куда можно воткнуть очередную «этажерку». Хотя инвестиции сегодня нужно вкладывать не только в стены новостроек, но, в первую очередь, в головы. И то, что сейчас это не модно, не значит, что не нужно.

Итак, поговорим про особняк Троянского (Газетный, 8), что на спуске от Б. Садовой к набережной. Известен он тем, что некогда в нём проживало семейство Врангелей. В советском прошлом дом одно время использовался под детский сад. А с 1998 года решением губернатора взят под охрану. Но денег на его содержание ни муниципальная, ни областная казна не отпускают. Обращение заместителя главы администрации области Александра Бедрика в Минкультуры РФ с предложением создать там музей, как структурное подразделение краеведческого, так же осталось безрезультатным: федеральных денег «на Врангеля» не будет.

Стоит ли, в самом деле, этот деятель того, чтобы из-за него «ломать копья»? По советским учебникам он — «чёрный барон», снова готовивший освободившемуся народу «царский трон». По новейшим демократическим версиям — ангел во плоти, патриот и последний рыцарь белого движения.

Истина, как водится, лежит посередине. Генерал-майор Пётр Врангель, несмотря на остзейскую фамилию, действительно был до мозга костей русским человеком и боевым офицером. Причём, в отличие от своего тёзки — природного казака атамана Краснова, в дружеских отношениях с немцами не замеченный.

Его отец, Николай Врангель, был известным в обществе человеком. Возглавляя агентство Российского общества пароходства и торговли, являлся одновременно видным общественным деятелем и… коллекционером. Матушка активно занималась благотворительностью. Сам «чёрный барон»  умер в эмиграции в 50-летнем возрасте от туберкулёза. Войдя в историю, как руководитель обороны последнего оплота белых на Юге России и организатор беспрецедентной по своим масштабам эвакуации своего воинства из Крыма.

Кстати, именно эта эвакуация, а не военные успехи, которыми Врангель не мог сильно похвалиться, снискали ему уважение не только среди друзей, но и недругов. Говорят, что этим он спас десятки тысяч добровольцев, среди которых были не только царские офицеры, но и студенты, трудовые казаки, от массовой бойни. Что, собственно, недалеко от истины.

А вообще дело даже не в конкретных личностях Врангеля, его соратников и врагов. А в том, что нельзя изображать историю гражданской войны только в двух контрастных, взаимоисключающих цветах. Ведь в её «котле» сражались и гибли не только и не столько классовые антагонисты, сколько люди, одинаково болеющие за Россию, но по-разному понимающие пути её спасения. Увы, те, кто, как Шолохов или Булгаков, пытались показать правду или хотя бы часть правды о том времени, подвергались ожесточённым нападкам окололитературной и политической шушеры.

И то, что эта возня продолжается по сей день, лишний раз подтверждает: их произведения и авторская позиция и сегодня остро современны и актуальны. Иначе с какой бы стати снова и снова морочить голову по поводу того, кто написал «Тихий Дон»?! А создатель «Дней Турбиных» вообще объявлен на оранжевой Украине, власти которой вновь готовы торгануть Крым, — если не германцам, как Скоропадский, так натовцам, — персоной нон-грата.

Но вернёмся к нашим ростовским руинам. Мало кто из горожан сегодня знает, что когда-то там жил Врангель. Наверное, так и не узнает, потому что здание в его нынешнем бесхозном состоянии обречено попасть под нож бульдозера. И тогда вместе с остатками строительного мусора на свалку отправится и уникальнейшая документальная страница российской Вандеи, как назвала в своё время Дон Марина Цветаева.

В истории, конечно, хватало всякого. И красного, и белого террора, героизма красных конников Будённого, Думенко и отчаянных атак белых казаков из частей Мамонтова, Шкуро, того же Врангеля. Одни штурмовали Перекоп, другие его защищали, потом покидали Крым с последними пароходами.

Но теперь-то нам что делить?! Находясь в окружении вновь беспокойного мира, сегодняшняя Россия нуждается в другом — объединении и консолидации всего общества, в том числе осколков рассеянной по свету русской диаспоры. Неслучайно периодически звучат предложения о создании памятника примирения, ставящего символическую точку в гражданской войне. И уместнее всего, чтобы он стоял на Дону, где война бушевала с особой силой.

Вот только не закончилось бы это таким же пшиком, как инициатива Ельцина о переименовании 7 ноября в День согласия и примирения. Бесспорно, найдутся в Ростове доморощенные «Церетели», готовые изваять за деньги что угодно. И поставят этот очередной монумент где-нибудь на городской окраине или в степи, где он и будет зарастать бурьяном, не давая редким посетителям особой пищи ни для сердца, ни для ума.

А есть ли вообще смысл городить абстрактно-монументальный новодел? Ведь в самом центре Ростова есть готовый памятник культуры и архитектуры, где историей дышат даже камни. Лучшего места, где можно было бы проводить уроки для школьников, принимать регулярно посещающих Дон потомков тех же эмигрантов, и не придумаешь. Музей объективно, со всех сторон, показывающий историю гражданской войны, мог бы стать и брендовой достопримечательностью для туристов. С экспонатами не должно быть проблем. Не хватит тех, что пылятся в запасниках донских и российских музеев, — найдутся другие. Во многих семьях коренных ростовчан наверняка сохранились если не старая будённовка или пара выцветших офицерских погон, то другие «вещдоки», напоминающие о тех великих трагических годах. Да и потомки эмигрантов, когда их пригласят на открытие музея, конечно, приедут не с пустыми руками.

Важно только не тянуть с первым шагом — привести в порядок, максимально сохранив исторический колорит, пока ещё живой «дом Врангеля», и найти ему ответственного хозяина. А коль скоро ни государственные, ни областные и муниципальные власти тянуть эту «ношу» не могут или не хотят, хозяина из своих рядов могли бы выдвинуть сами горожане.

Приватизация памятников архитектуры уже идёт в стране полным ходом. Речь, правда, пока идёт в основном о бывших усадьбах, приспосабливаемых под виллы «новых русских», и о переоборудуемых под офисы или элитное жильё старинных особняках. А вот такого, чтобы частные средства, без надежды на скорую отдачу вкладывались в музейное дело, что-то и не припомнить. Хотя в стране, говорит член президиума Ростовского отделения ВОПИиК Николай Судоргин, уже не первый год действует Национальный центр, занимающийся вопросами передачи объектов культурного наследия в доверительное управление финансово состоятельным и ответственным «частникам». Пока такие примеры известны по Москве и старинному городку Торжок Тверской области. Но когда-то надо начинать и нам, естественно, гарантируя потенциальным инвесторам, в роли которых готовы, в частности, выступить члены некоммерческой организации «Граждане Ростова», режим благоприятствования, определённые налоговые льготы. Как говорится, скупой платит дважды. А неуважение к собственной истории и беспамятство могут обойтись очень дорого.

Верно и другое. Инициатива, о которой идёт речь, может и должна найти отражение в планах реконструкции центра. Речь не только о том, чтобы сберечь от сноса «домик с колоннадой», как многие ростовчане называют бывшую усадьбу Врангеля, а о сохранении окружающей его историко-архитектурной среды. Чтобы раритетное здание-музей не смотрелось яркой «заплаткой» на фоне уже подступающей к нему безликой многоэтажной застройки…

Помните кадры из замечательного фильма «Бег» с пароходами, вывозящими из России остатки врангелевского воинства? И в том, чтобы Россия вновь воссоединилась и возродилась, свою скромную роль может сыграть и бывший особняк Троянского на спуске к Дону. Известный пока лишь узкому кругу ростовских краеведов, но имеющий предпосылки к тому, чтобы о нём узнали во всей стране и за её пределами.