К доске выходить страшнее, чем на сцену…

«Aranci, datteri! Caldi i marroni! Ninnoli, torroni!» - эту скороговорку на итальянском из оперы Пуччини мальчишки от 6 до 13 лет поют без запинки. Мальчишки наши, ростовские. А поют, потому что все они артисты Музыкального театра.

Хоровая капелла мальчиков - явление редкое, но в Музыкальном наблюдается уже третий сезон: прозрачные альты и дисканты есть в партиях «Щелкунчика», «Богемы», «Орфея в аду», «Черевичек, или Ночи перед Рождеством». В конце декабря артистам было особенно тяжело: в театре премьера, а в школе - контрольные за четверть. Однако за зимние каникулы ребята отработали 60 спектаклей!

- Необидно было вкалывать, когда все отдыхают?

- Не-е-ет! - дружно отзывается хор, а среди причин чаще всего звучит слово «удовольствие»...

На самом деле быть оперным артистом, пусть и маленьким,  - удовольствие непростое: 3 раза в неделю репетиции, 2-3 раза в месяц спектакли и обязательно - музыкальная школа.

- Когда у нас гастролировал театр Станиславского, то занял в своей «Богеме» наших мальчиков, - рассказывает руководитель капеллы Владимир ВОЙЧЕНКО. - Репетиций всего две, оркестровая началась в 20.00, а в 23.00 наш солист Рома Ивченко, который бегал и пел, пылая энтузиазмом, вдруг заплакал. Мы кинулись к нему: «Что такое? Упал? Ударился?» А он: «Я устал! Спать хочу!» Но они очень редко жалуются. Я ими горжусь. И главный дирижер театра Станиславского был восхищен нашими ребятами.

- Хор мальчиков придает изумительную окраску опере, - подхватывает главный хормейстер Елена КЛИНИЧЕВА. - История знает певцов-кастратов, которые шли на операцию, только чтобы оставить этот прекрасный детский голос... Из 40 наших ребят 6 сейчас мутируют. Дивный голос у Кирилла Новохатько: прекрасный тембр, яркий - таких единицы! Но ему 13, и каждый день мы с ужасом ждем, что же останется от этого сказочного богатства.

Тихий ребенок - это не артист.

- ЛЕ-оооо! Ля-аааа! - разносится по темным коридорам: влетевшие с мороза хористы распеваются.

- Где развитие, Ва­ня? - кричит Войченко. - Хорошая верх­няя нота, а потом курлыканье какое-то - петухи летят! Вот так! Молодцы! Теперь давайте повторим Оффенбаха.

- «Прощай, Орфей, прощай! Будь смелым, отважным, дерзай!» - взлетает к потолку стая неземных голосов.

- Никакого глиссандо! - обрывает полет Владимир Семенович. - Хотите, чтобы нас тухлыми яйцами закидали? Еще раз!

Слушая этот ангельский хор, сложно представить, что это те самые «ангелы», которые вызывают нервный шок у вахтеров. В театре на них регулярно пишутся жалобы: пломбы на шкафах сорвали, по коридорам носились, люстру зацепили, снежком из реквизиторской в футбол играли!

- Я все молча слушаю и извиняюсь, - вздыхает дирижер. - Но, поймите, тихий ребенок - это не артист. Они даже с репетиции не выходят, а вылетают!.. Сложная эта компания, но талантливая. Вот мы 4 месяца не пели «Богему». Даю одну репетицию: все помнят! Причем поют даже за солистов, чему я их никогда не учил! И без единой ошибки.

Жертвы отказа от чипсов.

Здесь стоит заметить, что в капелле ни одного потомственного музыканта или солиста, а в театр маленьким энтузиастам приходится ездить с Западного, Северного, из Александровки, Аксая и даже из Каратаева, но куда больше работы их пугает добровольный отказ от чипсов и кириешек, плохо влияющих на связки...

В этом году хористы получили свою первую зарплату и крайне горды этим: кто-то сразу повел маму на каток, кто-то купил домашним огромный торт. На тривиальный вопрос: «Кем собираетесь стать?» - один из них отвечает с ходу:

- Заслуженным артистом! - и добавляет: - На сцену я не боюсь выходить. Просто не смотрю на зрителей. А вот когда выхожу к доске, мне гораздо страшнее...