Где вы, золотые клады?

В недрах Ростова-на-Дону - самое главное запорожское золото? Золото всегда связано с трагедиями. И в золотой запорожской истории трагедий превеликое множество.

После завоевания Крыма Екатерина II приступила к превращению Сечи в обычную провинцию. Уделом запорожцев было создавать семьи, растить детей, пахать, сеять, собирать урожай, разводить скот. Для этого им были отведены обширные земли в предгорьях Кавказа на Кубани. Те казаки, что ушли на Кубань, утвердились там, построили станицы, города.

Другие рвались скакать на коне с саблей. В России с их независимостью, вольностью они не могли быть востребованы. Вояки нужны были в Турции, Польше, где-либо на Востоке или на Западе, далеко за океаном. Обустроиться там, создать новую вольную Сечь запорожская сабельная элита задумала с помощью богатейшей казны. Но казну надо было переправить за пределы России так, чтобы ее не конфисковали на российских границах. О конфискациях или грабежах за пределами России запорожцы не задумывались, лишь бы ускользнуть от имперского ока. Так возникло несколько вариантов пересечения российских пределов. Один из них - крымско-ростовский, другой - полуботковский.

В начале XX века в балке Сухой Чалтырь было найдено запорожское захоронение: запорожская одежда, упряжь, останки волов. Это дало повод для организации акционерной компании по поиску запорожского золота. Легенды о нем не утихали в Ростове весь XIX век. Тогда усилия были направлены на поиски карты места исчезновения запорожских сокровищ. Акционерам начала XX века удалось осуществить давнюю мечту ростовских романтиков. Карта была расшифрована акционерами следующим образом: берег Дона, крепость Святого Димитрия Ростовского, река Темерник, армянский храм Сурб-Хач, река Кизитеринка. Таким образом, ареал поисков был весьма обширен. Но после изучения легенд он был сужен пределами река Темерник - храм Сурб-Хач… А далее была Октябрьская революция. Она разметала акционеров по всему свету. Вместе с ними исчезла и карта.

Что произошло впоследствии, мы узнаем, если обратимся к материалам исторических поисков ростовского краеведа Эдуарда Вартанова. Согласно его сообщению в ростовской газете "Седьмая столица", вольнолюбивая часть запорожцев отправила в дальние края два воловьих обоза, груженных тяжеленными бочками. Сколько бочек тащили волы, достоверно не известно. По одним рассказам - по пятнадцати в каждом обозе, по другим - по тридцати.

Один из обозов был обнаружен царскими гусарами на южном рубеже России, перед Перекопом. Бочки были отобраны и направлены в Санкт-Петербург. Екатерина II лично присутствовала при их вскрытии. С ней чуть не случился инфаркт, когда из бочек извлекли не запорожские сокровища, а камни с острова Хортица.

В это время другой обозный отряд добрался до границы донского казачества. И тут случилось то, чего совсем не ожидали запорожцы. Они надеялись на взаимопонимание с донцами, но те восприняли запорожцев, как ослушников императрицы, и принялись отлавливать запорожских казаков. Пришлось обладателям сокровищ прятаться в темерницких "джунглях". В пойме Темерника исчезли золотые бочки. Впоследствии, как ни усердствовали на протяжении веков кладоискатели, ни одной запорожской золотой монеты они не нашли.

Что же произошло с запорожцами и их драгоценностями на территории теперешнего Ростова? Легенд несколько. Одна из них - вартановская, романтическая, достойная поэмы или киносценария.

На передний план повествования выходит армянская диаспора, образовавшаяся на Дону в XVIII веке после переселения Екатериной II армян из Крыма. У них нашел пристанище молодой человек, назвавшийся Семеном. Для армян он стал Симоном. Как он оказался на Дону - не откровенничал. Но армяне догадались - из Запорожской сечи, скрывается от дончан. Не выдали, потому как он оказался ценным строителем. Когда диаспора решила возродить древний крымский армянский монастырь Сурб-Хач на донской земле, Симон посоветовал выбрать для него место на высоком берегу Темерника. Он же был одним из главных строителей донского Сурб-Хача. В нем и остался жить до глубокой старости.

Когда Симон почувствовал приближение кончины, намекнул настоятелю монастыря о великой тайне, единственным хранителем которой он являлся. Тайна связана с огромными богатствами. Несмотря на клятву хранить тайну до смертного часа, Симон решил, что было бы глупо унести ее с собой в могилу. Настоятель Арутюн Аламдарян - поэт, ученый, просветитель, философ - понял Симона и его обещание раскрыться на смертном одре. Но случилось так, что до исповеди дело не дошло. Симон был растерзан волчьей стаей.

Когда монахи готовили тело к похоронам, обнаружили на спине погибшего изображения запорожского символа - трезубца - и еще кое-что, что позволило монахам утвердиться в запорожском происхождении Симона и увериться в том, что его тайна - запорожская казна и спрятана она в Сурб-Хаче или поблизости, ведь строил монастырь он.

Срисовав изображение на спине умершего, монахи пытались определить, где искать сокровища. Слухи о карте и о сокровищах разнеслись по округе. Появились любители легкой наживы. В 1834 г. в монастырь ворвалась банда. Монахов пытали. Настоятель Аламдарян скончался от смертельных ран. Налетчики рылись в монастырских подвалах. Но на помощь пришли жители Нахичевани, и грабители позорно бежали.

Полицейские и прокуратура не смогли найти бандитов и, чтобы убийства не повторились, приказали монастырские подвалы завалить камнями, глиной, песком, что и было сделано монахами.

Карта была спрятана настолько надежно, что весь остаток XIX века в руки кладоискателей она не попала.

После Октябрьской революции до Великой Отечественной войны поиски запорожского золота предпринимались с использованием предания о гетмане Павле Полуботке. Они тоже имеют отношение к Ростову-на-Дону. Но об этом будет рассказано в следующей главе.

Карта и ее владельцы объявились в середине XX века. Вы еще не догадались, где это произошло? Конечно, в нашем любимом городе.

В 1942 г. в оккупированном фашистами Ростове румынские военнослужащие, такие же, как и немцы, оккупанты, принялись расспрашивать местных жителей, где находится храм Сурб-Хач. И даже показали карту. А потом, стащив у немцев миноискатели, принялись прочесывать ими окрестности Сурб-Хача. За этим занятием немцы и обнаружили в зарослях Темерника незадачливых румынских кладоискателей. За воровство немцы расстреляли румын тут же, в темерницких плавнях, и приказали армянским властям Нахичевани трупы похоронить, а протоколы расстрела вместе с картой передать румынскому командованию.

Делопроизводителем в управе был тогда известный армянский исследователь исторических событий Х.А. Поркшеян. Надо было бы быть круглым идиотом, чтобы, увидев в расстрельных бумагах изображение окрестностей Темерника, срисованное со спины запорожского казака и будоражившее воображение многих поколений кладоискателей, не завладеть им. Поркшеян изъял карту из немецких бумаг, подменив ее поддельной.

После освобождения зачисткой Ростова занялось НКВД. Лица, сотрудничавшие с фашистами, были профильтрованы. Интересовался НКВД и неким Зеленским, редактором русскоязычной газетенки, издававшейся в период оккупации. Он сбежал с фашистами. В его квартиру поселили несколько семей, в том числе и нашу. Мне тогда было семь лет. Хорошо помню, как мама разбирала хлам, оставшийся после Зеленского, и обнаружила запись Зеленского о том, что запорожский клад запрятан в Каменке, на берегу Темерника, в сосновой роще, то есть там, где ныне находится госпиталь Северо-Кавказского военного округа. Записку мама передала в НКВД.

В НКВД поступило и другое сообщение: запорожское золото закопано в пойме Темерника, в районе ботанического сада государственного университета.

Таким образом, НКВД стал средоточием многих сведений о сокровищах XVIII века с берегов Днепра, не только предположительно находящихся в донском крае, но и за рубежом России. Это могущественнейшее учреждение взяло расследование в свои руки. Позже к нему проявили настойчивый интерес Главное разведывательное управление, МГБ, КГБ, ЦК КПСС, политбюро ЦК КПСС…