С.Г. КОРОЛЬКОВ: «Я БОЛЬШЕ ВСЕГО ЦЕНЮ СВОБОДУ»

Скульптор и художник С.Г. Корольков, автор горельефов, установленных на фасаде драмтеатра (1905-1967)

Фасад театра имени Максима Горького украшают горельефы, выполненные донским художником и скульптором С.Г. Корольковым. Это выдающееся произведение мастера с мировым именем, но в силу определенных обстоятельств оно приобретает дополнительный интерес. Судьба художественного творения всегда связана с судьбою творца. Кроме того, жизнь любого крупного произведения начинает жить своей жизнью, на которую воздействует совеем другое время.

Например, - великий роман «Тихий Дон», в котором с выдающимся художественным мастерством, суровым, обжигающим реализмом воссоздана переломная эпоха в жизни России. Документальная правда жизни достигает под рукой мастера удивительных художественных высот. Этот роман до сих пор вызывает споры о его авторстве - об этом существует уже целая литература. Защитники авторства М.А. Шолохова не обращают внимания на такую деталь. Споры привлекают дополнительное внимание к тексту романа, особенно за рубежом. Роман продолжает находиться в центре внимания и исследователей, и читателей. Имя Шолохова уже поставлено, тем самым, в одни ряд с Гомером и Шекспиром, чье творчество тоже вызывает сомнение в подлинности авторов.

Повторим эту привычную мысль: роман «Тихий Дон» велик сам по себе. Но споры о нем ставят его в ряд постоянного внимания литературоведов, языковедов, а ныне уже - и политологов. Такова диалектика оценок: непризнание авторства Шолохова начинает «играть» на Шолохова.

У «Тихого Дона» - великое будущее, так как кроме его высочайших художественных достоинств, о которых я уже сказал, в нем есть сила воздействия на читателей, связанная с основным образом произведения - Григорием Мелеховым. Все главные герои великих романов мировой литературы живут в разные эпохи своей новой жизнью, так как они фокусируют в себе нравственные поиски человечества: Одиссей, Дон Кихот, Гамлет...

Григорий Мелехов - русский человек, каких в дворянской литературе не было и быть не могло. Он - сильный русский мужик, но кроме того, а это главное, он постоянно мечется в поисках истины, нравственной опоры в сложнейшее время «великих перемен». Этими исканиями он будет интересен читателям будущего, когда внимание собственно к Гражданcкой войне будет терять свою прежнюю актуальность. Война может стать фоном этих исканий. Герой будет жить другой жизнью, в ином нравственно-духовном контексте, когда политическая, пропагандистская составляющая будет терять свою значимость.

Сложная, драматическая судьба Королькова, овеянная уже и легендами, тоже придает его работам оттенок повышенного интереса как к самой жизни выдающегося мастера, так и его творениям. Такова психология интереса к выдающимся людям у довольно значительной категории потребителей произведений искусства, определяемая природой самого интереса - человека нередко притягивают к себе загадки, легенды, недосказонности…

Сергей Григорьевич Корольков родился 14 октября 1905 годя на Дону, в хуторе Павлове близь станицы Константиновской в состоятельной казачьей семье. Родился в самый канун Первой русской революции, лежавшей в основе всех дальнейших крупнейших событий нашей отечественной истории. Его отец владел конезаводом под Сальском, но, когда Сергею было шесть лет, тяжело заболел и вынужден был продать завод. Семья переехала в Новочеркасск. Там Сергей окончил в 1918 гаду три класса реального училища. После Октябрьского переворота жизнь его пошла по другому руслу: деньги, которые хранились в одном из московских банков, вырученные после продажи конезавода отцом, вскоре умершим, пропали, и семья попала, по словам Королькова, «в стесненное положение».

В начале 20-х годов Корольковы поселяются в самых низовьях Дона, на хуторе Шмат под станицей Елизаветинской. Донская природа оказала на мальчика сильнейшее воздействие и многое определила в его житейской и творческой судьбе.

Природа наделила его удивительным даром «художественного зрения» и абсолютной «зрительской памятью». С пяти лег он качал делать наброски в тетрадь, с которой нигде не расставался. Схватывал карандашом характерные позы окружавших его людей: казаков на лошадях, на рыбной ловле, на полевых работах... Из воспоминаний В.Н. Быкадорова, сына казачьего генерала, родственника С.Г. Королькова, присланных из-за границы ростовскому искусствоведу В. Рязанову: «...Казачий, ни с чем несравнимый, привольный быт, беспредельные, богатые флорой и фауной задонские степи, повседневная дружба с табунщиками-казаками, их рассказы по вечерам где-нибудь в степи при тлеющем костре навеки врезались во впечатлительную душу подростка-казака.

Из окружающего живописного мира более всего молодого казака чарует и как магнитом притягивает красота, изящность и резвость донского коня. С малых лет. так же как и каждый подрастающий казачонок, он бесстрашно, задыхаясь от испытанного блаженства, скачет по беспредельной задонской степи...»

По рассказам товарищей Сергей мгновенно охватывал увиденное, стоило ему посмотреть на человека, он отворачивался и начинал рисовать, удивляя всех точностью деталей. И это делал молодой человек, не имевший специального образования!

Многие люди любят природу, восхищаются ее красотой. Она для всех одинакова. Но только в истинном художнике она «пробуждается» и обретает свой «очеловеченный» язык в творчестве мастера. В этом тайна природы таланта, его стихийного проявления в людях. Природа слепа, но точно пробивается не в стихийную вечность самоповторения, а в вечность, запечатленную в нетленных художественных образах и, тем самым, - «благодарит» человека за свое духовное рождение и одновременно награждает его (через созданные им произведения) истинной красотой.

Можно предположить, что талант художника, данный ему случайно свыше и определяет его особое, обостренно-углубленное видение природы и умение выразить ее красоту в художественных образах и обобщениях.

В жизни любого человека происходит немало случаев, влияющих ни его жизнь и судьбу, но это воздействие предопределено не только обстоятельствами, но и его внутренней сущностью: характером, природой его способностей, мироотношением...

Весной 1921 года С. Корольков заболел брюшным тифом с осложнениями. В годы лихолетья Гражданской войны и послевоенной разрухи эта болезнь косила сотни тысяч людей.

И это воздействие случая носит и чисто объективный характер, и внутренний, зависящий от личности, от биологической, генетической природы человека. Корольков выжил. В 1922 году его свалил сыпной тиф. И опять судьба даровала ему жизнь. Это чисто внешние линии судьбы - победило крепкое здоровье, данное Сергею природой.

Через 4 года еще один подарок судьбы, но уже иного качества - встреча с ростовскими художниками, сыгравшими большую роль в его дальнейшей жизни. Но здесь уже все зависело от способностей самого Сергея.

Одни из художников случайно увидел фигурку, вылепленную Корольковым, а молодой человек тогда уже пробовал свои силы и в лепке, и заинтересовался им. Одним из первых познакомился с Корольковым ростовский художник А.А. Мытников. Увидев рисунки молодого казака, а Королькову было тогда 22 года, он усомнился в том, что они выполнены им. И попросил его нарисовать что-нибудь здесь же, при нем. Сергей за несколько минут сделал набросок «Закуривают…», по словам А. Мытыикова, «полный выразительности и жизненной правды он высоко оценил работу донского самородка, говоря о ого творческой манере: «Рисунок т. Королькова крепок, правилен, линия изощрена и ритмична, и пользуется он ею очень экономно, достигая максимума эффекта при наименьшей затрате средств…». В этой оценке чувствуется высокий профессионализм художника - педагога, умевшего в нескольких словах (как Корольков - в художественных деталях) передать существо оцениваемого (изображаемого) предмета.

Талант обычно пробивает себе дорогу сам, думается, что и Корольков «не пропал» бы для искусства, но здесь важен фактор времени и профессиональная поддержка учителей.

В 1927 году коллеги помогли устроить С. Королькову первую выставку в Ростове и посоветовали ему учиться... Через год Сергей поступает в художественную школу Чиненова (сразу на третий курс!). С именем супругов Чиненовых связано начало художественного образованна на Дону. Идея создания художественного училища «с рисовальными классами» принадлежала знаменитому голове Ростова А.М. Байкову. Ее при поддержке городской думы воплотили в жизнь Андрей Семенович и Мария Михайловна Чиненовы, открывшие в 1895 году первую в Ростове художественную школу.

Супруги Чиненовы оказались прекрасными педагогами. В 1900 году в Париже, на Всемирной выставке, новый метод преподавания А.С. Чиненова, воплощенный в цикле учебных пособий, получил бронзовую медаль и почетный диплом. В 1908 году художественные классы переходят в ведение вновь образованного Ростово-Нахичеванского общества изящных искусств, проводившего выставки в Ростове и Нахичевани. В этих выставках принимали участие многие художники, в том числе и великие русские живописцы-классики: И. Левитан, М. Врубель и художники-модернисты, в частности - Д. Бурлюк. В 1920 году по предписанию Донского отдела народного образования А. С. Чиненов назначается заведующим школой, которая преобразовывается в первую советскую художественную школу Донпрофобра. Позже это училище получит имя донского художника М.Б. Грекова, которое закончит и Е. Вучетич.

Так что ко времени прихода С.Г. Королькова в художественное училище, оно имело уже богатые традиции и замечательных педагогов. Годы учебы стали временем оттачивания мастерства, становления зрелого мастера, значительно расширившего диапазон тем и освоение выразительности в передачи динамики натуры. Основой его творчества составляет по-прежнему донская тематика: история Дона, быт казаков, их ратная служба...

В 1928 году Корольков работает художником в газете «Большевистская смена». Это было время перехода от романтики революционных преобразований во всех сферах жизни, и том числе и в искусстве, к идеологизации этой самой жизни. Приближался год «великого перелома», когда власть сломала хребет крестьянской стране. Политизированные тексты газеты, конвейер журналисткой текучки: цензура, засилье пропагандистских тем, конечно же, не могли прийтись по душе молодому художнику. Они отталкивали его и «двигали» совсем в другом направлении. Это была всего лишь работа, обеспечивающая минимальный кусок хлеба насущного.

Официальная творческая биография Королькова и началась с работы в редакции газеты «Большевистская смена» в 1928 году - там он трудился штатным художником. Но в газету молодой автор пришел уже со своим опытом, со своими навыками. Поэтому интересно проследить эволюцию его практического детско-юношеского постижения мира искусства и некоторые показательные факты этого периода его жизни.

На хуторе Шмат, его звали «корольком» за самостоятельность. «Малюванием», по слонам Королькова, он начал «баловаться» с 5 лет. Рисовал карандашом на бумаге. И дед, и отец будущего художника были еще и рыбаками, и в детстве страсть к рыбалке у Сергея была на первом месте. Рыбалка - как мальчишеский отдых и развлечение. Он любил ее за то, что здесь можно было «раствориться» в природе, слиться на донском берегу с рекой, ее берегами… Увлечение рисованием шло за рыбалкой.

На самом первом своем рисунке Корольков изобразил паровоз - так поразила его шумящая, гремящая, дышащая паром железная машина - он увидел ее в одной из поездок с отцом в Ростов. Основные темы его мальчишеских рисунков: казаки на рыбалке. И это вполне естественно.

Во многих хатах щматовцев висели на стенах рисунки Сергея («мазня» - как он сам их называл). Из чего можно предположить, что он критически относился к своим первым опытам и ставил перед собой более высокие творческие задачи.

Но когда мальчик в 12 лет потерял отца-кормильца, рыбалка превратилась для него из забавы в трудную работу. Она уже не стала рыбалкой в обычном понимании слова. Он вынужден был заниматься рыболовством с артелью - кормить себя и мать. В неделю добывал по 2—3 рубля - этого хватало, чтобы существовать.

Постепенно рисование выходило на первый план, а ловля рыбы становилась трудной заботой, и поэтому самое тяжелое для него время - сезон ловли рыбы. Выпадали дни, когда он вообще не мог взять карандаш в руки.

Дома у Сергея, в его личной «библиотеке» была всего одна книга «Семилетняя война». И он рисовал сюжеты, навеянные историческими баталиями, может быть, и отсюда идет его любовь к военным сценам, которые позже станут доминировать и в живописных, и в графических, и в скульптурных работах мастера.

Сергей имел самое низшее образование - учиться практически было некогда, поэтому встал вопрос о продолжении учебы.

Когда его талант «открыли» ростовские художники, их оценка его работ была очень высокой. Вот одно из мнений» «его картины, рисунки поражают своей смелостью, внутренней убедительностью, стремительной динамичностью».

Высоко оцепил мастерство Королькова и директор Ростовской художественной школы Чиненов, блестящий педагог. Говоря о работах молодого «художника-самородка» он отметил самые важные, характерные черты его творчества: «У него нет мертвенности в фигуре, что часто встречается у многих хороших художников, каждая фигура в тоже время подчеркивает другую фигуру». Чиненов раскрывает диалектические особенности работ Королькова, внешние черты, передающие «внутреннее» движение фигуры, ее связь с окружающим миром, взаимозависимость поз людей во время их общения.

К этому времени набор сюжетов рисунков Сергея Королькова значительно расширился: портреты хуторян, типы казаков, появляются и рыцари, рисует он и героев популярных кинофильмов, поход немцев в Семилетнюю войну, картины боя, драки... Драка (как, кстати, и танец) передает в высшей степени движение в его быстротекущих переходах от одной позы к другой. Это, может быть, лучшая школа для рисовальщика. И Корольков, возможно, интуитивно чувствует это, а может, уже и осознанно ищет эти «трудности» и учится их преодолевать.

С. Корольков по совету Чиненова начинает рисовать пером. И это умение скоро пригодится ему в газете. Чиненов научил молодого художника писать красками, понимая, что в рисовании учить Королькова практически нечему. Он посылает в Ленинград преподавателя школы Семенова с рисунками Королькова. Специалисты сказали, что это работы «выдающегося таланта, что у автора верная, смело набрасывающая штрихи рука».

Работа в газете стала для Королькова своеобразной школой. До этого он выбирал темы сам, а в редакции нужно было выполнять задания, работать на политическую конъюнктуру партийного молодежного издания. И в этой связи интересно, зная «антисоветские настроения» художника, проследить за тем, как и где он проявлял свою мировоззренческую позицию.

Что же представляла собой в 1928 году «Большевистская смена»? Кстати, заголовок газеты и вообще это довольно распространенное в те годы словосочетание - несло в себе подтекст, элементы двусмысленности: молодежь, идущая на смену большевикам, т.е. сменяющая, «заменяющая» большевиков.

Любая газета в то время практически являлась частью «общепартийного дела», была элементом, работающей пропагандисткой машины. Отличия были только в деталях и частностях конкретного местного материала, на котором и с помощью которого реализовывались задачи построения социализма.

Важен как всегда и фактор времени. 1928 год был последним годом, еще овеянным угасающей революционной романтикой. Сталин и его близкое окружение, расправившись со своим главным соперником - Л. Троцким, овладели всей полнотой власти. Приближался год «великого перелома».

В газетах, в том числе, конечно же, и в молодежной печати, царил пропагандистский угар: «битва» за хлеб, металл, уголь и за все остальное не сходили со страниц прессы. Все надо было брать с боем, ударом, наскоком.

Типографское качество самой печати было очень плохим, фотоснимки - нечеткими и «размытыми». Для художника на страницах газеты был настоящий простор.

Редакторы часто менялись. Так, в 1928 году подписывали газету в печать зам. ответственного секретаря М. Глейзер, ставший впоследствии в Москве известным историком радиожурналистики, ответственный секретарь - затем редактор - Н. Коптев, временно исполнял должность ответственного секретаря Я. Стюард, в конце 1928 года- заместитель ответственного редактора - А. Васин.

Вот когда пригодилось С. Королькому умение рисовать пером. Он оформлял рубрики, заставки, рекламные «плашки». Особенно хорош был чудо-паровоз, символизирующий «Большевистскую смену» в разгар подписной кампании. Не память ли о первой встречи с паровозом?

Индивидуальный почерк художника узнаваем, он даже второстепенную работу выполнял с блеском: четкий, лаконичный, выразительный рисунок, в котором господствует динамичная линия и подчеркивающий фактуру штрих. «Большевистская смена» выпускала «Литературную страницу», на которой печатались рассказы и стихи донских писателей и поэтов, и Сергей Корольков иллюстрировал их произведения.

Печатались рассказы П. Кофанова, писателя, который в годы войны стал сотрудничать с фашистами и в 1942 году ушел с ними на юг, где попал в плен и был расстрелян сотрудниками НКВД. Иллюстрировал Корольков рассказы B. Стрезова, Б. Левина, Т. Мещерякова, Н. Чинарина... Заголовки рассказов, как правило, - рисованные шрифты Королькова.

Из этих работ выделяется рисунок к рассказу Н. Кофанова «Пробег дня». Художник двумя-тремя скупыми, напряженными линиями изображает скачущих лошадей. Некоторые детали этой работы просто удивительны. И вообще Корольков отдавал предпочтение рисункам, на которых изображал лошадей. Его словно притягивала трудность изображения передачи стремительного движения. Здесь он пробовал свои силы и добивался восхитительного результата. Передача такого движения выражала сущность содержания, т.е. это был подход, который таил в себе замечательный результат.

В январе 1928 года, как только C. Корольков пришел в редакцию, газета начала публикацию романа В. Кина «Но ту сторону». Она продолжалась в течение полугода. Корольков выполнил десятки иллюстраций к этому произведению. Конечно, их нельзя сравнивать с рисунками к шолоховскому «Тихому Дону», над которыми он будет работать в 30-х годах, но и этот опыт очень пригодится ему.

Что было характерно для творческого кредо художника? Он заметно тяготел к массовым сценам. Один из первых рисунков: картина расстрела рабочих 9 января 1905 года в Петербурге. Корольков предельно расширяет вектор изображения фигур, привлеченных для отражения события. Разнообразие поз убитых (откинуты ноги, подвернута рука, склонена голова...), раненый на коленях, гнев людей, собравшихся на Дворцовой площади...

Все чаще художник использует контраст, противопоставление света и тьмы, объема изображаемого события, лиц людей, в выражении своих оценок, своего отношения к темам и людям.

Можно обратиться к двум колоритным рисункам: «Пасха не наш праздник. Наш праздник 1 Мая». Эта надпись на транспаранте, который несут молодые люди, идущие с лопатами на воскресник. В колонне молодежи, шествующей на «предпраздничный труд», всего четыре первые фигуры высветлены, остальная масса –«темные люди». На заднем плане - церковь, все фигуры возле нее – светлые. Так Корольков начинает играть светом для выражения своих симпатий и антипатий, расставляя тем самым политические акценты. По сути он играл «с огнем», но тогда это никому не могло придти в голову.

Показателен в этом смысле рисунок «Клятва». На трибуне - комсомольский вожак-функционер. У него за спиной - огромный бюст Ленина. Левая сторона лица и плечо вождя - светлые, правая - темная, причем темная настолько, что нельзя рассмотреть даже черты его лица. Ленин выглядит совершенно необычно, непривычно, искаженно...

Рисует Корольков и портреты крупных деятелей СССР: Калинина, Литвинова… Но обращается и к портретам комсомольцев. Кстати, всего лишь один рисунок подписан его именем - портрет делегата окружной конференции бедноты Дона. Символично - фамилия делегата не названа. Можно предположить, что eго перу принадлежали и карикатуры, и шаржи на диктаторов: Муссолини, Чжан Цзе-лина...

Всего скорее, «заказывали» С. Королькову и рисунки на критические темы, а он, естественно, не отказывался, и думается, с особым удовольствием рисовал сценки из жизни комсомольской бюрократии: «Жизнь в общежитии», комнату которого он «подавал» как мусорник, «Стальной конь хромает» - на этом рисунке изображен рассыпающийся трактор. Выполнял он и «поденную» работу: рисунки овощей, злаков (тыква, подсолнух, кормовые трапы... Колоритны его фигурки животных из зверинца (лев, гиена...)

Все рисунки на страницах газеты небольшого размера, и это заставляло художника концентрировать свои усилия, сжимать пространство и высвечивать детали, подробности. Работа в газете стала для С. Королькова технической школой, тренировкой для руки, его глаз совершенствовался в выборе колоритных, значимых подробностей, особенно в жанровых сценах.

Редакция развернула кампанию по организации профессиональной учебы в столице дли своего сотрудника. После публикации на страницах газеты корреспонденции «Сергей Корольков должен учиться» заинтересованные художественные организации Ростова обратились в отдел Донпрофобра с ходатайством: изыскать возможности для отправки Королькова на учебу. Донпрофобр в свою очередь назначил комиссию под председательством одного из своих сотрудников - Черепахина и обратился с просьбой в Донисполком изыскать средства для учебы Королькова. Часть расходов па содержание молодого художника во время его обучения взял на себя Крайрыбаксоюз.

Но проблема была серьезнее, чем предполагали добровольные помощники. У Королькова не было среднего школьного образования. Академия художеств на этом основании отказала в приеме и только потом последовало ее положительное заключение: Королькова в «порядке исключения» можно послать на учебу как «исключительно талантливого баталиста».

Талант сыграет позже свою противоположную роль в том, что Королькову откажут в приеме в Академию. Но уже в силу этой самой его исключительности.

В 1930-м Сергей Григорьевич уезжает в Москву, учится на курсах при Ассоциации художников революции. Художником революции Корольков себя не считал, но ведь учиться можно было профессионализму и художественной технике. В столице он не задержался - осенью 1930-го возвращается в Ростов. Его принимают на работу в только что открытый музей Революции. Опять – «Революция», но куда же от нее было деваться в стране революции? Находился музей в двухэтажном здании ротонды в городском саду. Это сравнительно небольшое, но оригинальное здание и имело уже к тому времени свою историю. Во-первых, оно находилось в центре «художественной жизни города». Недалеко отсюда когда-то стоял театр-балаган купца Садомцева, в Думском проезде располагалось Артистическое общество, рядом, в юго-восточной части сада, - театр Асмолова, сгоревший в 1920-м году. Чуть позже недалеко встанет театр развлечений, летний театр-эстрада.

Здание ротонды сначала было деревянным, потом было отстроено в камне. Оно имело два фасада - один с выходом на Кузнецкую (Пушкинскую) улицу, другой - в Городской сад. Венчала его крупная башня. Называлась ротонда, в последнее десятилетие XIX века «Общественным домом».

В 80-е годы здесь находился ресторан известного ростовского ресторатора И.С. Самойленко, сумевшего завоевать большой авторитет в актерской среде своими увеселительными заведениями, «Семейным садом» и рестораном в ротонде.

В 1930 году в Ростове было собрано немало интересных исторических документов, которые и легли в основу музея. Работая в нем, Корольков создал цикл рисунков о Гражданское войне на Дону. Эти рисунки также хранились в музее.

В годы войны здание было разрушено и сгорело во время бомбежки, некоторые экспонаты растащили жители. Мне рассказывал старожил Ростова Л. Григорьян: «Был такой комиссионный магазин «Лянде и Буссе». Я отнес туда свою коллекцию марок. Ее при мне купил один немецкий офицер. В том магазине я видел оригиналы рисунков к «Тихому Дону» знаменитого теперь Королькова. Это были ватманы, исполненные карандашом, наверное эскизы».

В музее хранились листовки 1902 года с призывами ко всеобщей рабочей стачке, исторические документы. Во дворе музея стояли два английских танка - трофеи, захваченные Красной Армией у белых в 1920-м во время освобождения Ростова. Правда, эти танки попали в Ростов из Москвы в 1938 году.

В музее были выставлены картины художника М.Б. Грекова «Бои под большими Салами», «Взятие Ростова Первой Конной армией в январи 1920 года», «Донское вооруженное восстание на Темернике в 1905 году». Хранились там и «оригинальные картины талантливого ростовского художника и скульптора С.Г. Королькова «Зверское убийство знаменосца Клары Рейзман в 1905-м году», «Гибель экспедиции Подтелкова», «Допрос коммуниста» и ряд других», - писала газета «Молот» в корреспонденции, посвященной десятилетнему юбилею музея Революции.

Я обратил внимание на темы названных художественных работ Королькова. Сейчас, когда хорошо известны антисоветские настроения выдающегося мастера, можно предположить: с каким драматическим напряжением воспринимал он события 30-х годов в СССР. Он не принимал суть советской власти, но отразить это прямо в своем творчестве, разумеется, не мог. И он избирает неожиданный ход: показывает в своих работах гибель тех, кто активно боролся за революционные идеалы. Его картины отличал высокий реализм, поэтому можно предположить, как «выписаны» сцепы насилия над большевиками... В музее Революции находилась, также картина Королькона «Авантюра Сорокина».

В конце 20-х - начале 30-х годов С.Г. Корольков словно мечется в поисках своего места. Весной 1931 года он вновь уезжает в Москву, работает художником Государственного издательства. В то время заканчивалось романтическое восприятие революции, это прежде всего проявлялось в политике, в общественной жизни. В искусстве, литературе еще некоторое время все шло по инерции воплощения тех исканий, которые вызвала бурная эпоха 20-х годов. Наверху шла смертельная борьба за власть, в которой доминировал Сталин, все шло к тотальному контролю над культурой, искусством. Раньше историческое время измерялось столетиями, еще глубже - тысячелетиями. Но начиная с XIX века, уже каждое десятилетие оставляло свой след в истории общественной, религиозной мысли, в развитии литературы и искусства, которые являлись в России выражением философских, нравственных, духовных исканий русской интеллигенции.

20-е и самое начало 30-х годов оставили яркий след в истории русской графики. До сих пор обложки лучших книг, изданных в то время, их иллюстрации самобытны, оригинальны, отмечены разносторонними поисками художников-оформителей, полиграфистов, стремящихся к воплощению художнических исканий, отражавшихся в фотоискусстве, графике, плакате. Именно тогда Корольков приобрел тот опыт, который вскоре пригодится ему к работе над иллюстрациями к «Тихому Дону».

В 1931 году он пытается поступить в Академию художеств, но по дошедшим до нас откликам современников ему отказали на том основании, что ему уже нечему учиться - он все умеет делать сам. Профессор И.И. Бродский так и сказал ему: «У Вас, Корольков, свой сложившийся стиль. Учить нас нам нечему. Пребывание Ваше в Академии принесет только вред и лишнюю трату времени».

Это огорчило молодого мастера. Но если задуматься, то И. Бродский был прав. Начинались 30-е - годы активного утверждения культа Сталина, обучение в то время требовало подчинения господствующей идее: сначала открытой лояльности этой идее, а вскоре - преданности ей, а дальше - слепой покорности ее сути и ритуальной общественной поддержки, «обрядности»: собрания, осуждения врагов народа, прославление вождя и т.д.

Как бы повел себя Корольков, который всегда отличался свободолюбием., прямотой и открытостью своих суждений? Он ведь жил совершенно другой внутренней жизнью.

В августе 1931 года С.Г. Корольков возвращается в Ростов, теперь уже надолго, короткое время работает в мастерской известного донского баталиста М.Б. Грекова - помогает в создании диорамы «Взятие Ростова Красной Армией», работает художником в газете «Пролетарий».

9 марта 1933 он зачислен на должность художники-скульптора в управление строительством Ростовского драматического театра. И начинает проектировать свои бессмертные горельефы, которые позже появится на фасаде здания-гиганта. Можно предположить, что и они, как выдающаяся работа, сыграли в его жизни очень важную роль. Он назвал их «Гибель Донской Вандеи» и «Железный поток». Они, на первый взгляд, «тонут» в огромных объемах театра со своей поразительной «выписанностью» каждой позы, каждого мускула, каждого движения... Эти детали высшего реализма придали конструктивизму здания внутреннее драматическое напряжение времени. Здание устремлено вверх, в будущее, а они - в недалекое прошлое. Когда-то академик-экономист Варга сказал: «Социализм построен на костях и крови».

В какой-то степени театр также построен на «костях и крови». В этой работе С.Г. Королькова проявилось отношение его к произошедшей недавно в России Гражданской войне, которая была на Дону особенно трагической, кровавой, унесла сотни тысяч жизней и «перепахала» души оставшихся в живых.

В газетных публикациях тех лет, один из горельефов называли «Донская Вандея» по аналогии с областью Франции, активно выступавшей против Великой французской революции. А Корольков говорил о «Гибели Донской Вандеи». Для него Донская Вандея - казачья, крестьянская стихия, сопротивляющаяся искусственному переустройству жизни па жестких идеологических началах, которое в жизни продолжалось штыками. «Железный поток» - неумолимая, механическая сила, которая и «перепахала» вековой уклад прежней жизни силой оружия. А позже как железный трактор - символ нового времени.

«Вандея» и «Железный поток» - вот она антитеза С.Г. Королькова, вбирающая в себя полюса двух мировоззрений, их столкновение. На здании театра они разведены по разным «углам», в жизни герои борются не на жизнь, а на смерть…

А вскоре наступили страшные события, кровавые «отзвуки», продолжавшейся Гражданской войны на юге, но уже в иных формах. 1932 год был неурожайным по природным условиям. Формально в стране была завершена сплошная коллективизация, закончилась и борьба за уничтожение кулака (зажиточного крестьянина) как класса. В СССР полным ходом шла индустриализация, которая в значительной степени проходила за счет деревни. Сталин при поддержке безоговорочно преданного ему окружения решил сломить волю единоличников, саботаж тех, кто был загнан в колхозы силой, и тех колхозников, которые не могли забыть своей недавней независимой жизни. Сломить хребет крестьянской стране, заставить людей работать по указке партии и забирать у них все произведенное на земле, т.е. поставить крестьян на колени - вот главная цель голода, который был организован в 1932-1933 годах в зерновых районах страны, в первую очередь, на Украине, Дону, Северном Кавказе, Поволжье...

Власти определили планы хлебозаготовок, которые лишали крестьян не только семян, но и самых малых запасов продовольственного зерна. Зимой, а особенно весной 1933 года, начался массовый голод. Некоторые люди продавали своих детей, убивали младших, чтобы прокормить старших, на рынках почти открыто торговали человеческим мясом, были случаи трупоедения.

Опухшие от голода люди, те, кто мог еще двигаться, направлялись в города. Они лежали на вокзалах, на улицах крупных городов. По рассказам очевидцев в Покровском (Кировском) сквере, совсем недалеко от строящегося театра, лежали обессиленные крестьяне. С. Корольков жил тогда в Богатяновском переулке. Ходил на работу пешком и, конечно же, не мог не видеть этой ужасной картины. Многие молчали - не с ними же происходит, другие верили: идет борьба с кулацким саботажем, а в это время расстреливали лучшим сельских коммунистов, которые пытались защищать несчастных крестьян, выселяли на север целые станицы, попавшие на «черные доски». А театр в это время продолжал строиться. На его возведение уходили миллионы рублей, лучшие сорта гранита, мрамора...

Королькова арестовали в апреле 1933 года, он успел проработать чуть больше месяца. Голод тогда достиг своего апогея. Из обвинения, составленного уполномоченным ОГПУ Савицким: «…систематически проводит контрреволюционную агитацию, провокационные слухи...»

4 мая в доме Королькова, где он жил со своей матерью по Богатяновскому переулку, № 117, квартира 1, был произведен обыск. Никаких компрометирующих материалов, конечно же, не нашли, потому что их не было - «все свое Корольков носил с собой». Как-то известный диссидент Синявский сказал фразу, которую впоследствии будут часто цитировать: «У меня с Советской властью расхождения чисто стилистические». У Королькова расхождения с властью, с ее политикой были идейные. И он не стал скрывать этого. Бесспорно, Сергей Григорьевич был человеком мужественным. А может, он не представлял тогда еще, что эго могло ждать.

В «Показаниях по существу» он написал: «Чистосердечно признаюсь перед органами ОГПУ, что Советскую власть я рассматривал как неприемлемую для народа...

Почему я негодовал на советскую действительность?

Потому что, во-первых, она лишила меня того имущественно-правового положения, которое я мог иметь бы и имел при буржуазной структуре государства, а во-вторых, она лишила меня материального благополучия. Особенно возмущала меня политика правительства при коллективизации. На мой взгляд, крестьянин должен иметь индивидуальное хозяйство, ибо он по психологии своей всегда являлся собственником...

С особым негодованием я встретил выселение целых станиц из пределов Северо-Кавказского края в период контрреволюционного саботажа на Кубани и в ряде других областей. Я понимал, что саботаж на Кубани, это историческая схватка остатков зажиточного казачества в станицах, по существу непримиримых врагов коммунистического строя с советской действительностью. Мои политические симпатии были на стороне казачества, которое пострадало во время саботажа, причина моего негодования по вопросу выселения из пределов Северо-Кавказского края заключалась в том, что наравне с кулаками выселялось много людей этого не заслуживающих».

Корольков пишет, что «выселение целых станиц из пределов Северо-Кавказского края (в него входила тогда и Ростовская область) - результат контрреволюционного саботажа… остатков зажиточного казачества». Он судил о событиях по материалам прессы, которая представляла эти события как «акцию» по борьбе с «кулацким саботажем». Он не знал и не мог знать, что хлеб отбирали подчистую силой у всех - и у самых бедных колхозников, так как некоторые крестьяне прятали остатки зерна в ямах, чтобы хоть как-то прокормить семью.

Неожиден текст «Постановления 17 мая 1933 года гор. Ростова-на-Дону»: «Я, уполномоченный 00 - ПП - СКВО Савицкий, рассмотрев следдело № б73 по обвинению Королькова Сергея Григорьевича по ст. 58 п. 10 УПК, нашел.

Корольков С. Г - 1905 года рожд. из казаков х. Павлова, Константиновского района, сын коннозаводчика, по профессии художник-скульптор подозревался в проведении организованной контрреволюционной работы. В процессе следствия, Контрреволюционная деятельность Королькова не подтвердилась, за исключением нескольких случаев антисоветских высказываний, не носивших характера агитации.

Вследствие этого, в порядке ст. 8 УПК постановил

Следдело № 673 дальнейшим производством прекратить. Обвиняемого Королькова из-под стражи немедленно освободить».

Можно предположить, что С.Г. Королькова освободили по настоятельной просьбе архитекторов Щуко и Гельфрейха оценивших талант мастера, хотя к тому времени горельефы были еще только в проекте. Может быть, потому, что не был еще развязан массовый террор. Но ведь Королькова не тронули и позже. Возможно, потому, что он не осуждал лично т. Сталина (это имело тогда, решающее значение)? Или Сталин уже располагал тогда сведениями о таланте Королькова, а он «берег» талантливые кадры. Как оставил в живых Шолохова, Шостаковича, Пастернака... Но это все предположения и догадки...

23 февраля 1935 года ЦИК СССР принял Постановление о торжественном праздновании 15-летия Первой Конной армии и предложил поставить монументы в местах важнейших боев первоконников. Ростов, естественно, входил в этот список. Президиум Азово-Черноморского крайисполкома в декабре 1935-го объявил Всесоюзный конкурс на создание памятника бойцам Первой Конной в столице края. Были оговорены и некоторые параметры монумента: его высота должна быть 10 метров, «фигуры из бронзы, пьедестал из разноцветных кавказских камней». Жюри конкурса возглавил председатель Крайисполкома Ларин. Срок работы над проектами – полгода, до мая 1936-го. В конкурсе приняли участие скульптуры 15 городов Союза: москвичи, ленинградцы, киевляне. одесситы... Ростовчан представлял художник и скульптор С.Г. Корольков.

В начале июня 1936 года открылась выставка всех проектов. В первый же день ее посетило около тысячи человек. Они выделяли проекты «Червонный казак», «Красная конница», «Стрела на карте», «За власть советов».

В начале января 1937 года Президиум Северо-Кавказского крайисполкома утвердил решение жюри Всесоюзного конкурса на возведение этого памятника в Ростово-на-Дону. Всего в конкурсе рассматривалось 38 проектов, жюри решило не присуждать первую премию. Вторую премию завевали два проекта. Один из них - «Червонный казак» принадлежал С.Г. Королькоау. Обратим пока внимание на незнание (девиз) проекта «Червонный казак» - не красный, а червонный, то есть там, где было можно, художник старался избегать большевистской символики. Но главное, конечно же, сама скульптурная группа. Корольков изобразил сцену боя: буденовец на полном скаку налетел на белого воина, тот упал вместе с конем… И первоконник с высоко поднятой шашкой готов нанести решающий удар по поверженному противнику. Скульптор использовал широко распространеннoe в то время мнение: если враг не сдается его уничтожают. Но ведь буденовец готов нанести удар по уже безоружному врагу, у того нет возможности сопротивляться - из-под упавшего коня видны только затылок и плечо. Конечно, не щадили красных и белые - такова была логика и суть Гражданской войны, Его художник ставит свой «спрятанный» акцент.

Это отношение Королькова к Гражданской войне особенно контрастирует со вторым проектом, поделившем второе место. Его завоевали киевские скульпторы (им бы ставить «червонного» казака) А.Ю. Березовский и И.Г. Перков. Девиз их «работы» — «Солнце». На огромной несокрушимой глыбе застыли в атакующем порыве два конника…

Жюри конкурса наметило и место установки памятника бойцам Первой Конной - в саду-сквере на месте Покровского базара. Еще 7 нюня 1934 года Президиум Ростовскою горсовета утвердил проект по устройству на бывшей Покровской площади «сада-сквера общественного пользования». Первоначально здесь намечалось построить еще один театр (стройка театра на ростово-нахичеванской меже завершалась). Но скоро эти планы изменились.

К 15 сентября должна была быть закончена разборка Ново-Покровской церкви, которую начали еще в 1930-м. Базар «переносился в другое место», а фактически упразднялся.

Жители окрестных мест и все ростовчане наблюдали последние дни жизни Ново-Покровского храма и площади - исторического центра старого Ростова, «сердца» самой Димитровской крепости.

Сохранилось несколько фотографий Покровского базара. Торговые ряды за церковью: деревянные строения со слуховыми окошечками и крутыми крышами. В них были и торговые лавки, и склады. Товары раскладывались и прямо на земле перед лавками: железо¬скобяные изделия, домашняя кухонная утварь и т.д. В лавках откидывались подъемные «крышки» и вывешивались ткани, скатерти, одежда...

В восточной части рынка, свободной от лавок, торговали прямо с возов. Телеги выставлялись в длинный ряд, на ниx - мешки, кули, корзины... За этими рядами шли большие склады сельскохозяйственных орудий.

Фотоснимки запечатлели и колоритные фигуры продавцов и покупателей: бабы в длинных до земли платьях, клетчатых шалях, мужики в картузах и фуражках...

Эта «уходящая натура» исчезала навсегда, вместе с ней уходил и уклад жизни, складывавшийся веками.

Новую планировку склера намечалось завершить весной 1935 года. Киров был еще жив, первоначально установка памятника бойцам первой Конкой Армии планировалась на 1937-й. Но приближались совсем иные времена. В марте 1937 года был уже объявлен закрытый конкурс на установку памятника Кирову.

Заботы о возведении монумента в честь памяти Кирова отодвинули планы сооружения памятника первоконникам, но не сняли их с повестки дня. Конкурс был продлен. Более активную участие приняли в нем и ростовчане. Сергей Корольков в это время работал в единственной художественной мастерской, в небольшом помещении, расположенном на проспекте Семашко. Мастерская эта была так мала, что в ней нельзя было лепить статуи выше 2-х метров.

Сергей Григорьевич в 1938 поду закончил работу над скульптурой «Летчик». Авиация в те годы - самая популярная и громкая тема, ею увлекались миллионы советских людей, в первую очередь - молодежь. В крупных городах страны строились летные школы, аэровокзалы, аэропорты. Скульптура Королькова была установлена в Ростовском и Сочинском аэровокзалах.

Рядом с ним в скульптурной мастерской работала А.В. Дрейлинг. Она выполнила для музея Революции скульптурный портрет «Ленин в Октябре» и тоже принимала участие в конкурсе проектов монумента первоконникам.

Пока продолжается конкурс, жюри подбирает новое место для установки памятника бойцам Первой Конной армии - на площади, против театра имени Горького. На конкурс кроме старых работ поступают еще шесть проектов. Сергей Корольков в это время учится в Ленинграде - в конкурсе участвует его прежний проект «Червонный казак».

В июле 1938 года в музее Революции открывается выставка проектов. На ней «большим вниманием пользуются проекты ростовских скульпторов Б.М. Музыченко и С.Г. Королькона».

Но до войны встать этому памятнику в Ростове так и не пришлось. А если бы его и установили, фашисты, наверняка, вывезли бы его как цветной металл - так они отправили на переплавку памятник Кирову.

Горельефы на фасаде драматического театра имени М. Горького - одна из лучших работ выдающегося мастера. Королькова иногда упрекали в «фотографичности». Казалось, он достиг предела в изображении реальности, в выразительности передачи живых объектов и камне.

XX век, начавшийся с больших скоростей, стремительно уходил в искусстве в смещении реальности, привычности материального мира. В поисках новых форм, смешение (смещение, замещение) его по иному понятой красоты - скорости (Марипетти) приводило к сочетанию реальности и сюрреальности, сознания и подсознания. Ф. Кафка (в прозе), С. Дали (в живописи) органично «скрестили» выписанную до пределов точность действительности с модернистским пониманием драмы превращения души человека, сути его нового внутреннего бытия. Влияют ли скорости современного движении, новейшая техника на течение внутреннего времени, но восприятие времени как «собственной» вселенной? Как воспринимали физическое время древние? Как мы, или оно текло для них медленнее?

Модернизм пытался заглянуть в будущее через призму ужасов мировой войны. Новая техника, техника монтажа пришла в фотоискусство, киноискусство, театр, графику. Скульптура как искусство земное, монументальное сопротивлялась этим веяниям {в первую очередь своим материалом) дольше всего. Прежде чем материал (металл, гранит, мрамор) «потек», деформировался, художник должен был достигнуть совершенства выразительности. Это и сделал С. Г. Корольков. Путь реализма был только одни - максимально передать иллюзию движения, условность движения (камня или металла). Полюса диалектики: мертвый камень и движение, причем не только движение физическое, внешнее, но и внутреннее - движение души, диктовали скульптуре один путь.

У Королькова скульптурное изображение живет своей жизнью. Если сравнить его работы с работами Вучетича, сразу видна разница. У Королькова - правда жизни, у Вучетича - «правда» заказная, идеологическая. Вучетич старался, как и весь соцреализм, жизнь «переделать». Корольков отражал ее драму. В искусстве оказывается прав тот, кто следует зову души и не выполняет социальный заказ, загоняющий жизнь «в рамку». Жизнь и искусство - не любят «управления».

Правда жизни у Шолохова, Королькова - борьба, Вучетича - идея, результат борьбы, квитэссениция которой - переустройство мира. Королькова называли «Донским Роденом». Но это сравнение скорее можно усмотреть и отнести в отношении значения двух выдающихся ваятелей. У Родена материал «не резок», он словно «плывет», растекается. Французский скульптор испытал большое влияние импрессионизма в передаче мысли и чувств. Он шел в сторону символизма.

У Королькова, как уже говорилось, фигуры подчеркнуто детальны, выписаны до тончайших нюансов. Мир Родена словно «сливается» {как и работы художников-инпрессионистов) с действительностью. Мир Королькова хочет «выделиться» из этого реального мира своей «человечьей самостью».

В 30-е годы Корольков создает скульптурные портреты руководителей и участников казачьих освободительных движений: «Пугачев», «Кондратий Булавин», «Разинец», а также скульптуры и картины из казачьего быта - «Джигитовка донских казаков»...

Еще В 1936 году Сергей Григорьевич начал работу над серией рисунков к роману Шолохова «Тихий Дон». И работал над этой огромной темой три года. Здесь все сошлось: бесстрашный реализм писателя и обжигающий реализм художника, влюбленных в родной Дон и воспевших его в своем творчестве средствами слова и рисунка. Художник сделал 96 рисунков с сюжетами: «Григории и Аксинья», «Семья Мелеховых», «Григорий, убивающий австрийца на фронте»…

«По рассказу ростовского историка и краеведа A.П 3имина (кстати, Андрей Петрович состоял с Сергеем Корольковым в родстве) Шолохов именно от него узнал о том, что Корольков делает иллюстрации к его роману.

- Покажи! - загорелся Шолохов.

- За показ деньги!

- Заплачу!

- Он на хуторе...

- Поехали!

Зимин уговорил Шолохова подождать, и вскоре, «когда в Ростов приехал Сергей, он пошел с ним в гостиницу «Деловой двор» («Дон») в переулке Газетном. Сергей взял рисунки, прихватил в качестве подарка бутылку самогона и огромную лично пойманную рыбину. Рисунки Шолохову понравились. Он, правда, попытался вначале что-то указывать художнику, но Сергей его сразу осадил:

- Михаил Александрович, ведь вами никто не командовал, когда Вы писали «Тихий Дон»: ни Сталин, ни партия...

Писатель признал правоту художника».

И чем дальше, тем степень оценки Шолоховым работ Королькова возрастала. На одном из экземпляров книги, вышедшей с рисунками художника в 1939 году, он написал: «Она снабжена уникальными по своей правдивости и знаниями донского быта иллюстрациями Королькова».

Сергей Григорьевич планировал продолжить работу над «Тихим Доном» - создать цикл скульптур на темы романа, но помешала война.

1939 год был особенно удачным для С.Г. Королькова. Кроме выхода «Тихого Дона» с его рисунками, он закончил работу по оформлению павильона Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в Москве. В апреле 1939-го открылась Всемирная выставка в пригороде Нью-Йорка Флейшинг Мэдеу. Ее открывал президент Рузвельт. Советский павильон на этой выставке венчала фигура рабочего, барельефы были выполнены Корольковым. Как писали советские газеты: «американская печать проявила огромный интерес к советскому павильону. Советский павильон - шедевр выставочного помещения».

В том же году Корольков закончил работу над скульптурной группой «Казаки-ополченцы 1812 года». Перед зрителями - три всадника. Впереди - юноша, всматривающийся вдаль из-под руки, сзади (чуть поодаль) - статный высокий воин с пикой, в военном снаряжении. Замыкает группу старый казак с перначом в руке. Первый конь спускается с каменистого пригорка, и это движение придает динамику всей скульптурной группе. Еще нет перед ними противника, но казаки уже готовы к бою, они словно «втягиваются» в предстоящие события. Простое движение, точно и компактно переданное мастером, и переводит восприятие в плоскость начавшегося движения. Эго движение пока спокойно, но все готово к «взрыву».

Невольно возникает ассоциация с полотном «Богатыри» В. Васнецова, но на его картине - мифологические фигуры. Они даны в статике. Могучие богатыри, как гранитная глыба стоят «на посту», преграждая врагу путь на Русь. Казаки Королькова едут встречать непрошенных гостей. Они - совершенно реальные фигуры обыкновенных донских казанов. Как у Васнецова старый казак с перначом (Илья Муромец), казак с пикой - (Добрыня Никитич), молодой воин - (Алеша Попович). Удалая казачья слава степных рыцарей уходит в мифологические времена былинных богатырей.

Кони и всадники в работах Королькова всегда составляют единое целое - так, по сути, казак «сливался» со своим конем в жизни. «Своих возлюбленных коней он изображал в напряженном, ничем неограниченном движении, с развивающейся на ветру гривой, вздутыми до отказа мускулами всего лоснящегося от пота тела», - писал Быкадыров.

Совсем незадолго до начала войны, в апреле 1941 года, С.Г. Королькон делился своими планами с читателями «Молота*. Он собирался возводить памятник борцам, павшим за освобождение Ростова. Мы не знаем, каким бы стал этот монумент, но можно предположить, что под конями красноармейцев лежали бы растерзанные тела защитников старой России. В отличие от скульптурной группы, которую поставит позже Вучетич на площади Советов. Корольков и Вучетич работали вместе над оформлением драматического театра в Ростове. В материалах показаний по делу №673 (1933 год), которые сам Корольков назвал «Показаниями по существу дела», словно догадывался, что могут быть и иные обвинения, есть такой эпизод: в нем он рассказывает о том, что делился своими мыслями с молодыми художниками о советской власти, о неприемлемости колхозной системы, те молча слушали его. «Возражал же только Вучетич».

В предвоенные годы в Москве велось строительство Центрального театра Красной Армии. Проект был выполнен в виде пятиконечной звезды, что вполне соответствовало духу времени. Над архитектурно-скульптурным оформлением этого оригинального здания работали известные советские скульпторы Манизер, Шадр, Мухина... Входил в этот коллектив и Корольков, причем, он выполнил наиболее ответственные и крупные работы. Планировалось украсить углы здания скульптурами всех родов войск и оружия Красной Армии. Всего Сергей Григорьевич составлял эскизы к семи скульптурным точкам. Среди них наиболее значительной была труппа «Октябрь». Она была довольно крупной по объему: 18 метров в длину и 7 в высоту. В ее центре стояла фигура Ленина, «показывающая организатора большевистской партии, вождя Октябрьской революции В.И. Ленина, ведущего пролетариат и крестьянство на штурм самодержавия». Фигура вождя выглядела на эскизах и макете совершенно нетрадиционно. Ленин был увиден и «схвачен» весь в движении, в огромном напряжении: крупный шаг левой ногой придавал фигуре порыв. Правая рука резко выброшена вперед вверх. Лицо напряжено. Полы пальто распахнуты, отброшены резким движением назад, Того и гляди, вождь «рассыплется» в этом безудержном движении. Они подчеркивали, оттеняли внутренне устремление фигуры. Колхозница и рабочий - тоже изображены в движении - об этом говорят, в первую очередь, их руки.

Венчать здание должна была 12-метровая фигура красноармейца, зорко всматривающегося вдаль... Так что жизнь заставляла Королькова работать и над тематикой, которая была ему совсем не по Душе - время было такое и от этого зависело не только содержание творчества, но и сама жизнь автора.

Война перевернула судьбу С.Г. Королькова. Эго - самый неизвестный период его жизни. Здесь особенно много домыслов. Кто-то говорит, что Корольков выполнил бюст Гитлера, который затем был использован на рисунках почтовых марок. (Об этом писали некоторые литераторы и журналисты). Например, М. Астапенко в большой и интересной публикации в журнале «Дон» «Сергей Корольков-возвращение на родину» писал: «...чтобы прокормить себя и старую мать Сергей Григорьевич вынужден был пойти на сотрудничество с новыми властями (оккупационными - Б.С.), предложив свои услуги художника-скульптора...

Он так мастерски выполнил бюст Гитлера, что немцы, признав талант «неарийца» Королькова, растиражировали это изображение на почтовых марках вермахта». Не вермахта, конечно же, вермахт это вооруженные силы, а на почтовых марках третьего рейха, посвященных военной тематике...

Вот еще один текст М. Астапенко. «Некоторые авторы эпохи «радикальной перестройки» утверждали, что во время оккупации Ростова фашистами Корольков выполнил бюст Гитлера, изображение которого якобы воспроизведено на почтовых мирках вермахта. Однако этот псевдофакт категорически отвергает родственник Королькова по материнской линии, хорошо его знавший по нью-йоркской жизни, Владимир Быкадоров». Причем текст в журнале «Дон» опубликовали позже, чем отповедь авторам эпохе радикальной перестройки в газете «Новое время».

То, что С.Г. Корольков не жаловал советскую власть, это мы уже знаем точно. А как относился он к Гитлеру, к фашизму? Он уехал с немцами при их отступлении из Ростова. Как и десятки тысяч других жителей Дона, не забывших раскулачивания, расказачивания, голодомора. Немцы перед своим уходом обходили вое дома и предлагали уйти с ними. Желающие, и это мы тоже знаем, находились.

Дело в том, что основная идея фашисткой пропаганды: освобождение народов Советского Союза от большевизма. Расчет был на то, что среди советских людей были и те, кто ненавидел советскую власть, и те, кто во время войны совершил проступки и преступления и спасал свою шкуру, и те, кто сомневался, кто выбирал, не определив свои предпочтения…

Но если бы эти люди, которые, как Корольков, считали советскую власть «неприемлемой для народа», знали об истинных планах гитлеровцев, а об этом многие узнали гораздо позже из опубликованных секретных документов третьего рейха, трудно сказать, как бы они относились к фашистским оккупантам.

Но С.Г. Корольков ушел, и путь отступления был чрезвычайно тяжелым.

Известен его рисунок «Терновый путь изгнания», на котором он изобразил «эвакуацию города Ростова».

Корольков находился в лагере для перемещенных лиц в Австрии, недалеко от Зальцбурга. Американцы не выдали его русским. Но только через четыре года родственник, Н.Е. Корольков, помог ему перебраться в США.

Там все приходилось начинать с нуля, но талант всегда пробивает себе дорогу. Уже в 1949 году он выполнил из гранита монументальную скульптуру «Ермак Тимофеевич», которая установлена у входа в «Казачий дом» в городе Ховелл (штат Нью-Джерси). Рисунки Королькова появляются на страницах одного из крупнейших и самых престижных иллюстрированных журналов - «Лайфе»: «Раскулаченные казаки», «Побег женщины-заключенной из лагеря». Вот когда он воплощает то, что. всегда жило в нем, мучило его...

Вершиной послевоенного творчества стало большое живописное полотно «Выдача казаков в Ленце». На ней изображена насильственная отправка в СССР казаков, покинувших страну в годы Гражданской и Отечественной войн.

К нему приходит известность. Он возглавляет «Ассоциацию американских скульпторов». Газета «Вашингтон пост» писала: «Корольков - это наша гордость».

В 80-е годы ЮНЕСКО выпустило альбом с самыми выдающимися творениями художников и скульпторов XX века. Горельефы С.Г. Королькова, украшающие здание Ростовского театра, вошли в число 20 лучших работ.

Советское правительство предприняло несколько попыток уговорить Королькова вернуться в СССР, но он не принимает их. В письме к другу юности, ростовскому художнику А.М. Черных, он пишет, объясняя свой отказ: «Я больше всего в мире ценил и ценю свободу». Это не громкие, красивые слова. Это суть настоящего художника-творца.

Долгое время после отъезда Королькова из СССР на его имя было наложено табу, на партийном языке того времени это означало – «исключить всякое упоминание». А где нет информации, в силу вступают домыслы и легенды. Так я слышал, когда еще учился в РГУ в начале 60-х годов, что Королькова немцы при отступлении напоили так, что он был практически без сознания и вывезли из Ростова. Что он является в США руководителем Академии художеств. Что он обращался к советскому правительству с просьбой выкупить свои горельефы, но ему отказали...

Сергей Григорьевич Корольков умер 19 марта 1967 года. Ему, как и Щуко, был 61 год. Похоронен С.Г. Корольков на казачьем кладбище под Нью-Йорком.