ВЛИВАЛИСЬ ВОДЫ ДОНА И В ТЕМЗУ, И В ХУАНХЭ

Как уже сообщал «Вечерний Ростов», совсем недавно на Большой Садовой, 77/24, распахнул двери новый офис «Южно­го Торгового Банка». В его сверкающих витринных стеклах от­ражается жизнь миллионного города, а оригинальное решение фасада здания призвано символизировать гранитную прочность фундамента и в то же время демонстрировать открытость, про­зрачность деятельности банка.

Недаром два года подряд, по оценкам местной прессы, «ЮТБ» (лицензия ЦБ РФ № 2478 от 16.05.2000 г.) называется «самым динамичным», а в рейтинге региональных банков занимает чет­вертую позицию. Доходы, полученные в прошлом году, в 3,5 раза выше показателей 2000 года. Во всесторонней поддержке акци­онеров, в доверии всех клиентов банк видит залог своей успеш­ной деятельности. А ведь эти качества были отличительной чер­той ростовских банкиров, промышленников и купцов, которые по сути и создали город Ростов-на-Дону, за считанные годы пре­вратившийся из поселения при крепости святого Димитрия Рос­товского в мощный индустриальный центр Юга России. Таким он остается и сейчас, несмотря на многие проблемы и невзгоды.

Как все это начиналось? «Южный Торговый Банк» и редакция газеты «Вечерний Ростов» решили вспомнить о тех далеких, но всегда близких сердцу ростовчан годах.

Если вы с самого начала при­нимали участие в путешествии во времени, в которое мы отправи­лись вместе с «Южным Торговым Банком», то определенное пред­ставление о Ростове позапрошло­го века у вас уже сложилось. Раз так, с известным сравнением на­шего города с американским Чи­каго вы, скорее всего, согласитесь.

Чем же больше всего был зна­менит «русский Чикаго»? Конеч­но, торговлей. Далеко за преде­лы не только донского края, но и России отправлялся ростовский товар. Наших купцов знали по всему миру.

Конечно, так было не всегда. Долгое время торговля с ино­странными государствами была делом весьма хлопотным. Ведь собственной таможни в Ростове не было, ближайшая находилась в Таганроге.

Ростовских коммерсантов такой порядок вещей, конечно же, не устраивал. Да и не только их. Ясно было любому: отсутствие таможни препятствует процветанию города. Но прошел не один десяток лет, прежде чем нескон­чаемые жалобы ростовских куп­цов были услышаны властями.

20 сентября 1835 года прави­тельственным указом в Ростове была учреждена таможенная зас­тава, которая была наделена правами таможни. С экономичес­кой зависимостью от Таганрога было покончено.

Уже в год открытия таможни в Ростове заметно оживилась тор­говля с иностранными государ­ствами. Причем на достигнутом никто останавливаться не соби­рался. Если в 1836 году в Рос­тов пришло 262 судна и отпра­вилось из Ростовского порта 542, то 14 лет спустя, только за один 1850 год, прибыло 2076 и отпра­вилось 2462 судна. Общий же торговый оборот к 1859 году уве­личился в 30 раз! Ни один дру­гой порт на юге России не знал столь стремительного роста тор­гового оборота с заграницей.

«С тех пор, - пишет один из исследователей истории Ростова, - история этого города есть ис­тория его торговли и благоуст­ройства, ибо вдали от всякого ру­бежа он непосредственно не уча­ствовал ни в одном из полити­ческих событий... а, напротив, с основанием прямых сношений с Европой посредством одесских, греческих и английских домов, устроивших в нем свои конторы, он сделался одним из важней­ших рынков равно для внутрен­ней, так и международной тор­говли Южной России».

Что же грузили на суда, от­правляющиеся в далекий путь от берегов Дона? Главной статьей экспорта все более становилась пшеница, а еще - льняное семя, шерсть, сало, икра, кожа, железо и прочее.

Через город экспортировалось огромное количество зерна, леса, меда. В Россию же через Рос­товский порт ввозились фрукты, вина, табак, мануфактура.

Значительная часть хлебных гру­зов уходила в Европу. Суда с пшеницей шли в Голландию, Анг­лию, Италию, Грецию, Испанию, Францию. В Германию отправлял­ся ячмень. Причем ростовским хлеботорговцам приходилось вы­держивать серьезную конкуренцию с американскими экспортерами.

Как мы уже рассказывали, в Ростове учреждена была и спе­циальная «железная биржа», ко­торой принадлежали в порту луч­шие складские помещения. Же­лезо направляли главным обра­зом в Турцию, откуда оно выво­зилось в страны Азии, в Египет и на острова Средиземного моря.

Ростовский порт по грузообо­роту стал третьим в стране по­сле Петербургского и Одесского. Фактически Ростов был южным торговым форпостом России.

Для продвижения своего товара ростовские коммерсанты предпринимали все возможные средства, в том числе старались участвовать во всевозможных выставках. Нередко такое учас­тие оказывалось весьма успеш­ным. Табак, мука, другие произ­веденные в Ростове товары от­мечались медалями и диплома­ми, которыми гордились не толь­ко те, кто их завоевывал, но и все ростовское купечество.

Не заметить происходящий подъем южного города было не­возможно. Как растущий эконо­мический центр, Ростов стал при­обретать широкую известность. «К числу новых рынков, открытых для отечественной торговли, - пи­сал в 1850 году обозреватель «Московитянина», - принадлежит город, существования которого до 1830-х годов никто не подозревал. Это - город Ростов-на-Дону».

В купеческом Ростове, в кото­ром торговать стремились все, кто имел хоть какой-то капитал, находилось место и для инозем­ных коммерсантов.

Где только не обнаруживались следы иностранного капитала! Французы заправляли портландцементным заводом «Союз», бельгиец Теодор Нитнер владел чугунолитейным и механическим заводами... К началу XX века каж­дое третье промышленное пред­приятие Ростова принадлежало иностранцам.

Впрочем, наши купцы тоже были не лыком шиты. Скажем, у торго­во-промышленного товарищества «А. Кузнецов и К⁰» была собствен­ная чайная фабрика в китайском городе Ханькоу. Это товарищество было крупным поставщиком в Рос­сию не только «чисто китайского», но и цейлонского чая.

Что касается ростовских дел, то особенно легко, почти без боя, ростовские предприни­матели отдавали при­шлым конкурентам но­вые, высокотехнологич­ные отрасли. Концессии на трамвай, водопровод, газ, электрическое осве­щение - все оказыва­лось в руках иноземных фирм.

Само собой, и очеред­ная суперновинка - те­лефон - пришла в Рос­тов не без помощи ино­странных концессионеров. А именно - немецкой фирмы Зигеля. Вот толь­ко стоило удовольствие поболтать по телефону очень дорого - 125 руб­лей с одного аппарата в год. Позволить себе это могли не многие. К началу XX века в Ростове насчитывалось чуть более тысячи абонентов. А в 1910 году, когда срок концес­сии уже закончился, в Ростове появился первый телефон-авто­мат. Он был установлен в Город­ском саду. Позвонить с этого те­лефона-автомата можно было «всего» за 10 копеек.

Приезжало в Ростов и немало иностранцев попроще. Как и жи­тели других городов и сел Рос­сии, они надеялись заработать в торговом южном городе свой ку­сок хлеба. Некоторым везло, дру­гим не очень. Скажем турецко-подданного Хамета-Али, беспеч­но ехавшего по рельсам в хлеб­ной развозке, сшиб трамвай...

Связи с некоторыми странами становились настолько тесными, что возникала необходимость по­явления в южном провинциальном российском городе их представи­телей. В результате более десятка иностранных консулов, постоянно проживавших в нашем городе, получали жалованье из-за границы.

Среди них были Вильям Мар­тин, представлявший в нашем го­роде Великобританию, германский консул Юлий Винкель, австро-вен­герский Коломан Кания де Кания. Португальским вице-консулом был зять известного ростовского «та­бачного короля» Кушнарева - Е.Г. Кундури, который одновре­менно занимал пост председате­ля правления Азово-Донского бан­ка и председателя Совета Ростов­ского Купеческого банка.

В Ростове были также открыты консульства Аргентины, Греции, Испании, Персии, Турции, Фран­ции, Швеции... Был в Ростове даже бразильский консул, кото­рый жил в доме Каяловых на Большой Садовой (теперь здесь магазин «Ландыш»).

До сих пор стоит здание аме­риканского консульства на Боль­шой Садовой, 125. Теперь в этом двухэтажном здании, построенном «с привкусом» готики, находится Дом художника.

А вот греческая церковь во имя Благовещения Пресвятой Богоро­дицы не сохранилась. Ее строи­тельство завершилось в 1909 году, а ктитором и попечителем церкви был греческоподданный Харлампий Афанасьевич Феофани. Лю­бопытно, что когда церковь толь­ко закладывалась, в котлован бро­сали золотые монеты и драгоцен­ности. Об этом, в частности, рас­сказал в своей недавно вышед­шей книге «Ростовский монетный двор» известный ростовский краевед Валерий Николаевич Лобжанидзе.

Уже после Великой Отечествен­ной войны здание церкви существенно перестроили. Теперь здесь находится театр кукол. А в здании располагавшейся по соседству церковноприходской школы - Ро­стовский Дворец бракосочетания.

Различный иностранный товар запросто можно было купить в ростовских магазинах и торговых представительствах - начиная, пардон, от нижнего белья и за­канчивая... земледельческими ма­шинами.

Последние в широком ассор­тименте предлагало товарищество «М. Гельферих-Саде» - «един­ственный представитель перво­классных заграничных заводов, производящих земледельческие машины». Товарищество занима­ло здание на Большой Садовой, в котором теперь находится об­ластной музей краеведения.

А в «собственном доме» на углу Большой Садовой и Почтового (Островского) переулка размеща­лось ростовское отделение това­рищества «А. Эрлангер и К». Оно представляло швейцарские и не­мецкие заводы, производящие станки и оборудование для мель­ничного производства.

Можно было «достать» в Росто­ве и знаменитые швейные машин­ки фирмы «Зингер» - в магазине, который находился на первом эта­же гостиницы «Большая Москов­ская», ставшей позднее просто «Московской»...

Много донской воды утекло с тех времен. В наши дни тоже не проблема найти в ростовском магазине заграничный товар. Да и славу ростовских купцов нынешние ростовские предприни­матели пытаются вернуть, в том числе и продавая продукцию своих предприятий за рубеж. Лиха беда начало?